Дмитрий Силлов - Закон бандита [litres]

Голос у орущего был слегка гнусавый, потому я ответил без особой опаски ошибиться:

– Зря надрываешься, Безнос. Я – Снайпер, небось помнишь меня.

– Ага, – после небольшой паузы отозвался главарь группировки «Воля». – А то я понять не мог, кто ж это в закрытый комплекс пролез вместе с Захаровым? Теперь ясно. Ну и чего тебе надо?

Я бросил взгляд влево.

Академик яростно молотил пальцами по клавиатуре. Значит, в процессе. Что ж, остается надеяться, что Безнос раньше времени не догадается, зачем мы сюда пришли на самом деле.

– Поговорить с тобой решил, – крикнул я. – Давно не общались. Захотелось вспомнить дела былые, например как ты благодаря мне главарем целой группировки стал…

– Не темни, Снайпер, – раздалось из-за угла. – Мне пацанов под пули подставлять неохота, но вы с Захаровым явно какую-то пакость задумали. Чего надо, говори, иначе штурмовать будем. У меня тут пятеро парней в экзо, ну, ты видел. И четыре киба. Я их первыми пущу, расстреляешь – не жалко. А потом в ход гранаты пойдут. Ну, ты понял. У тебя десять секунд на размышление.

Я краем уха слушал, что там чешет Безнос, а сам смотрел на Захарова. Ну, давай, академик, поднажми! Потому что через десять секунд тут станет очень жарко. Мне-то все равно, жизнь для меня давно уже не представляет особой ценности – тому, у кого ничего нет, кроме нее, и помереть не обидно. Одной ненужной вещью больше, одной меньше…

Но я пообещал себе оживить друзей. И умирать, не сдержав обещания, не хотелось. Поэтому я сейчас смотрел на Захарова, и мысленно просил его сделать побыстрее то, ради чего он пришел сюда. С моего места я видел, что академик очень старается. На лбу выступили бисеринки пота, губа закушена, взгляд безумный. Но время, отпущенное Безносом, подходило к концу, а это значило только одно…

– Теперь стреляй по головам, – негромко сказал я Ноку, ловя в прорезь прицела угол стены, забрызганный свежей кровью. – Мы сделали все, что смогли. Больше время потянуть не получится.

Безнос не блефовал. Из-за угла вышли тяжелобронированные кибы. И в башку первого же я выпустил четыре пули. Не очередью. Одиночными. Чтобы избежать задирания ствола вверх и вправо.

Шлемы у творений Захарова были что надо. Но когда в бронестекло практически в одну точку одна за другой лупят бронебойные, с такого расстояния никакой шлем не выдержит.

Киб сделал шаг, другой – и рухнул навзничь, даже не успев выстрелить.

Зато трое других успели.

Пули замолотили по моющим машинам, засвистели у нас над головами.

– Вниз, – крикнул я Ноку, пригибаясь. И добавил: – А теперь гранаты! Им под ноги!

И одну за другой отправил в конец коридора все четыре штуки. Не тот случай, чтоб экономить…

Нок сделал то же самое.

В тяжелых экзоскелетах бронируют все по максимуму. Но вот с внутренней частью бедер это не прокатывает, иначе бойцу придется из-за толщины брони ходить враскоряку. И я, даже не видя, знал, что сейчас происходит в конце коридора.

Восемь взрывов рубанули по ногам кибов снизу вверх, градом осколков разворотив легкобронированную часть ног от внутренней части колена до паха. Как я понимаю, кибы боли не чувствуют. Но когда у тебя разорваны паховые связки и бедренные артерии, особо в атаку не походишь.

– Огонь! – заорал я, высовываясь из-за укрытия…

Так и есть. В облаке дыма на полу валялись кибы. Один не двигался, двое пытались на руках уползти обратно за угол. У одного ползущего была напрочь оторвана нога, из разлохмаченной культи толчками вытекала темная кровь. Надо же, а я думал, что у этих искусственных бойцов и инстинкта самосохранения нет. Оказывается, ошибался.

Но это была не победа.

Далеко не победа.

Потому, что в тротиловом дыму двигались массивные фигуры «вольных», упакованных в тяжелые штурмовые экзоскелеты. Пока еще неуверенно, но это вопрос нескольких десятков секунд, после чего они выстроятся стеной и попрут на нашу хлипкую баррикаду.

А из-за их спин полетят гранаты…

Бывает такое: не собирался я делать ничего подобного, даже не думал. Решение пришло само. Простое и очевидное. Ведь нафиг не нужны мы с Захаровым и Ноком этим живым танкам. И остальным «вольным», что прячутся за их спинами, – тоже. И Безносу на нас по большому счету плевать. Ничего личного не имеют они к нам, это их привычная работа. Просто есть один человек, который всем им платит, у которого есть свой интерес захватить Захарова любой ценой. И сейчас он наверняка находится за спинами атакующих, наблюдает за процессом, потому что не может он остаться в стороне и в теплом кабинете ждать результатов атаки. Не та у него натура. Я прям всем своим существом почувствовал: там он, за углом. Стоит и смотрит в спины атакующих, ожидая, чем закончится штурм. И если его достать, то и весь этот штурм будет ни к чему. Потому что если нет заказчика, то и заказ выполнять не для кого.

Нок добросовестно выполнял мою команду, стреляя по силуэтам, двигающимся в быстро рассеивающемся дыму. И это было хорошо. Потому что я, выскочив из-за укрытия, уже бежал навстречу этому дыму вдоль левой стены коридора, на ходу примыкая к автомату свою «Бритву», которая в критической ситуации может использоваться в качестве штыка.

Навстречу мне из дымовой завесы вышел «вольный» в экзо, разворачивая ствол в мою сторону. Но мне было не до «зеленого». Поэтому я прикладом отбил его автомат в сторону, резанул «Бритвой» по шее, метя в то место, где заканчивается бронированный воротник, не глядя на результат, с разбегу завернул за угол…

И практически наткнулся на целую кучу «зеленых», не ожидавших подобного явления в виде меня.

Неожиданность – страшно эффективное оружие в любом бою и в любой войне. «Вольные» не успели среагировать, зато я успел дать по ним длинную очередь, поливая их свинцом из автомата, словно водой из пожарного брандспойта. Видит Зона, я не хотел их убивать. Но у меня просто не осталось выбора.

Я стрелял – и одновременно бежал вперед, буквально разбрасывая «зеленых» выстрелами в упор. Когда же закончились патроны, последних двоих, что стояли на моем пути, я отработал жестко – левого резанул по лицу «Бритвой», тут же ударил правого прикладом в лицо, после чего маховым движением рубанул его своим сверкающим штык-ножом по груди, наискось, рассекая туловище от плеча до пояса. И рванулся вперед, между двух бойцов, кричащих скорее от страха, чем от боли, которая пока не пришла – в отличие от крови, обильно хлынувшей из широких ран. При этом краем сознания я отметил, что левый, с рассеченным лицом, это Безнос. Факт для меня теперь совершенно незначительный и ненужный.

У меня получилось прорваться сквозь «вольных». И я увидел того, кто послал их в этот коридор.