Дмитрий Силлов - Закон бандита [litres]

Кречетов был одет по-военному, в новую камуфлу, и в руках у него был компактный автомат MP5, направленный мне в грудь. Понятно было: на таком расстоянии уйти с линии огня не получится – нас разделяло метра три, не больше. Да я и не собирался. Потому что знал – сейчас позади меня оставшиеся в живых «вольные» разворачиваются, чтобы изрешетить из автоматов убийцу своих товарищей…

Время растянулось, как часто бывает в такие минуты. Я видел, как мигает вспышками пламени автомат Кречетова, чувствовал, как пули, словно тяжелые молотки, лупят в мою ничем не защищенную грудь… А еще я видел брызги моей крови, медленно разлетающиеся во все стороны, и автомат, который я метнул в ученого на манер копья, потому что вдруг понял – добежать до Кречетова я уже не смогу…

В следующее мгновение я увидел, как моя сверкающая «Бритва», примкнутая к автомату, неторопливо так погружается в лоб ученого… А на потолке над его головой отъезжает в сторону панель, открывая ствол пулемета, направленный мне за спину. Значит, у Захарова все получилось. Потому что и у меня – получилось. Потому что гранаты «вольных» не полетели, а значит, я выиграл у Сестры десять секунд, за которые сумел спасти две жизни. Правда, за это пришлось отдать свою, но разве это важно? Главное, чтобы теперь академик Захаров сдержал свое слово. Так же, как я сдержал свое…

– Не могу поверить, что ему это удалось… и что его больше нет.

В голосе Захарова явственно слышалась растерянность. Прошло уже несколько часов после бойни в коридоре научного комплекса, а ученый все еще не пришел в себя. Что, впрочем, не мешало ему делать то, ради чего он вернул себе свой храм науки.

– Я тоже еще не осознал его смерть, – сказал Нок, глядя на труп Снайпера.

Легендарный сталкер лежал на столе с совершенно спокойным выражением лица, словно только что заснул. На его голове находился стальной обруч, к которому от огромного гудящего агрегата тянулись с два десятка проводов, а все остальное тело было накрыто простыней, наполовину промокшей от крови. Особенно большое, уже почерневшее пятно находилось в районе груди, развороченной пулями. Когда два послушных киба укладывали на стол мертвое тело, Нок небезосновательно опасался, что оно сейчас переломится надвое, настолько страшными и глубокими были рваные раны, оставленные автоматными пулями.

– Если бы он лично не попросил о том, чтобы его не оживлять после смерти, честное слово, я бы попытался, – проговорил Захаров. – Конечно, мы с ним не всегда ладили, но, если говорить объективно, Зона без Снайпера – все равно что незаряженный автомат. Выглядит грозно, а внутри нее – пусто…

– А это зачем, если он мертв? – поинтересовался Нок, указывая на провода, тянущиеся к голове мертвеца.

– Скачиваю из его мозга то, что принадлежит мне, – пожал плечами Захаров. – Для этого мне приходится поддерживать функционал мозгового вещества, не давая ему умереть окончательно. Процесс небыстрый, часов пять займет.

– И что потом? – спросил сталкер.

– Отключу питание, тело сожгу в газовой печи, урну с прахом захороню в Зоне. Так, по крайней мере, его мутанты не сожрут.

– Это правильно, – кивнул Нок. – А что с обещанием, которое ты дал Снайперу?

– Экий ты дотошный, – усмехнулся Захаров. – Ну, пойдем в автоклавную, покажу. Пока ты обедал, а потом спал, я все приготовил.

Нок смущенно промолчал. После того, как у академика все получилось и потолочные пулеметы покрошили остатки отряда «вольных», на парня навалилась безумная усталость вместе со зверским голодом. Нервное, наверно.

Насчет потайных схронов в научном комплексе Захаров сказал правду. Открыв еще одну потайную дверь в стене, академик достал из кладовой банки с консервированными крабами и черной икрой, итальянскую охотничью колбасу, хлеб, закатанный в вакуумные пакеты, и бутылку шотландского виски двадцатилетней выдержки.

Такой вкуснотищи Нок сроду не ел. Нет, что-то похожее пробовал несколько раз, на большие праздники, но лишь похожее. Отдаленно. А когда со стола было сметено все подчистую, Захаров отвел парня в комнату, где стояла кровать с матрацем настолько мягким, что Нок как лег на него, так сразу и отрубился, не успев додумать мысль о том, как же хорошо быть академиком. Даже в радиоактивной Зоне.

И вот теперь оказалось, что, пока он дрых, пожилой ученый все сделал сам, без его помощи. Впрочем, она и не особо требовалась. Академику помогали два уцелевших киба, теперь послушные ему во всем. Захаров сказал, что раньше их на весь комплекс было почти пятьдесят штук. Так и сказал – штук! Хотя с виду эти существа, с ног до головы закованные в черные доспехи, ничем не отличались от людей в защитных костюмах. И если не знать, что внутри находятся синтетические человекоподобные роботы, вполне можно подумать, что это люди…

Автоклавная была заставлена научной аппаратурой. В основном это были агрегаты непонятного назначения, размером от небольшой тумбочки до монстров величиной с трактор, снабженных множеством датчиков, тумблеров, кнопок, экранов и еще черт знает чем. Вдоль стен стояли громадные силовые шкафы и застекленные стеллажи с инструментами. Но больше всего притягивали взгляд большие стеклянные гробы, внутри которых лежали белые куклы, отдаленно напоминающие формой человеческие тела.

– Вот они, матрицы, из которых можно синтезировать любой антропоморфный биологический организм.

– Антропо… как? – не понял Нок.

– Формой и физиологией похожий на человека, – пояснил Захаров, доставая из кармана пять гильз, дульца которых были смяты для того, чтобы намертво запечатать содержимое стальных цилиндров, на которых были видны частые пятнышки синей пыли.

– Вот оно, наследство Снайпера, – задумчиво проговорил академик. – Части тел его погибших друзей, которых я, благодаря изобретенной мною технологии, могу вернуть к жизни.

– Не «могу», а вернешь, – с нажимом проговорил Нок. – Ты обещал Снайперу. Он сдержал данное тебе слово, сдержи и ты свое.

– Да я как бы не против, – задумчиво проговорил академик, глядя на гильзы, лежащие у него на ладони. – Но есть одно но. На них попала синяя пыль из плазмомета моего брата. Ну, ты помнишь, из чего стрелял Болотник. Так вот, это пыль Монумента. Не спрашивай, откуда она взялась в оружии брата, это долгая и не нужная тебе история. Факт лишь в том, что она въелась в гильзы намертво и вполне могла проникнуть внутрь, вступив в реакцию с образцами тканей. И я понятия не имею, что вылезет из автоклавов после оживления, если это действительно произошло. Монумент – аномалия, просто обожающая очень по-своему исполнять желания тех, кто до нее добрался. И если его крохотная частичка вступила во взаимодействие с образцами…