Юрий Никитин - Порвали парус [электронное издание] [litres]

Но эта гонка идет, идет, идет, и темпы ее только нарастают. Основная борьба разворачивается между очень малой группой стран. Даже не стран, а кластеров, расположенных в США, Европе, России и Китае с Японией. Заняты этим также в Иране и ряде достаточно развитых стран, но у них практически нет шансов, а остальной мир даже не делает попыток.

Мнение так называемой общественности никого не интересует и в расчет не принимается. Люди сколько угодно могут заявлять, что бессмертие отвергают и никогда-никогда не согласятся стать ими, это не замедлит и не ускорит ход исследований ни на минуту.

Есть, правда, опасность, что первыми к нему могут прийти в отсталой стране с авторитарным режимом, который оправдывает любые свои действия мотивами выживания среди крупных враждебных государств. Шансы невелики, но все-таки такое возможно, ибо крупные государства с демократическими режимами могут тормозить сами свои же исследования соблюдением неких этических норм, где то нельзя, это нехорошо, а вот то совсем недопустимо, потому страна с авторитарным режимом может на каком-то участке опередить…

…и как бы этот участок не оказался той последней ступенькой, перед которой в демократический странах остановились в сомнении и колебаниях.

Дуайт позвонил по закрытому от прослушивания каналу, выложил мне это все, а я, хотя знаю эту проблему куда лучше, слушал внимательнее, только так можно понять, на какой ступеньке сам человек, который в чем-то старается убедить другого.

– А какие колебания? – спросил я. – Прогресс неостановим! Что изобретено, то применено, это как два пальца об асфальт.

Он кивнул.

– Конечно-конечно. Но можно просто изобрести, не думая о последствиях, лишь бы поскорее опередить соперника, как вон Александр Белл на два часа раньше Эдисона зарегистрировал патент на телефон и теперь считается его изобретателем! В этом случае человечеству все равно, кто изобрел, верно? А вот кто раньше успел создать атомную бомбу: Гитлер или США – разница немалая, верно?

– Тогда надо торопиться, – сказал я, – если США или Россия могут раньше…

– У вас и у нас тщательно проверяют, – пояснил он, – к чему приведет каждый шаг. А в Пакистане стараются просто опередить любой ценой. Потому у нас сейчас деликатнейшая задача…

– Остановить?

Он произнес с заминкой:

– Хотя бы узнать, на каком там этапе.

– Просто узнать?

Он понизил голос:

– Да…

– А если там уже близки… Очень близки?

Он ответил еще неохотнее:

– Учитывая то, что попадать туда очень трудно…

Я прервал:

– А кто-то попадал?

Он покачал головой.

– Никто. Потому и такое внимание к их проекту. Он абсолютно непрозрачен. Мы можем только предполагать, на какой они стадии. И оценки очень разнятся. Так что, если удастся туда попасть…

– Там хоть есть сами пакистанцы?

– Есть, – ответил он. – Финансируется и контролируется государством, хотя сам проект воплощается под руководством некой транснациональной компании. Но все закрыто… Похоже, чтобы не мешали всякие правозащитники и контролеры.

Он замолчал, я сказал хмуро:

– Пакистанцы охранять свои объекты умеют. И секреты. Никто не знает, сколько у них атомных бомб и межконтинентальных ракет. Так что проект по достижению бессмертия наверняка охраняют лучше, чем атомную базу.

– Увы, – ответил он.

– Дуайт, – сказал я, – этого разговора не было, но вашу тревогу я понимаю. Даже удержусь от ехидного напоминания, что Пакистан вообще-то ваш союзник, у вас там даже военные базы…

– Уже нет, – сказал он быстро. – Срок аренды закончился, а продлевать они не возжелали.

– А остаться насильно? Не объявят же они вам войну?

Он вздохнул.

– Пока что наше правительство не решается на такой шаг, хотя уже вот-вот… вы знаете, о чем я. Силовые структуры быстро укрепляются по всему миру, как вы и считаете верным. Но еще не сегодня…

– Ладно, – сказал я. – Мы тоже возьмем этот объект под усиленное наблюдение. Если туда откажутся допустить международную комиссию, можно сперва санкции… а через полчаса шарахнуть межконтинентальными ракетами.

Он пробормотал:

– Наши боятся конфронтации с исламским миром. Там хоть и дерутся между собой, но против белых выступают сообща.

– Больше не будет, – пообещал я, – ни белых, ни черных. Будут только дураки и умные.

Он улыбнулся.

– Обожаю ваш оптимизм, Влад!

Я все больше времени теперь провожу даже не в своем отделе по предотвращению, а вообще в кабинете Мещерского, где голова к голове втроем-вчетвером жарко и торопливо обсуждаем быстро меняющуюся ситуацию в мире.

Сейчас все разговоры только об Африке, Мещерский сказал с непонятным выражением:

– Судя по дискуссиям в прессе, как у нас, так и в остальном цивилизованном мире, простому человечку кажется, что прибыть в Африку, это как в Китай или США. Но мне даже себе приходится напоминать, что Африканский континент больше, чем Северная Америка, на ее территории можно разместить аж две Южных. Южная больше Северной в два раза, а также несколько Китаев!..

Я сказал мирно:

– Вы патриот.

Он поморщился.

– Приходится повторять себе и людям, что в Африке была заселена только северная часть, где Египет, Тунис, Алжир!.. Весь остальной исполинский континент оставался фактически пустынной землей. Поселенцы из Европы прибыли на самую южную оконечность, абсолютно незаселенную землю, и там начали строить свои поселения, а потом города. У них было больше прав, чем у англичан, что прибыли в Австралию и сразу, столкнувшись с племенами местных туземцев, начали их истреблять и прогонять дальше в пустыни. Но Австралия почему-то принадлежит белым, а вот ЮАР – неграм, хотя те в эти земли никогда не заходили!

Кремнев взглянул на него с интересом.

– О, Аркадий Валентинович, оказывается, вы за справедливость?.. Так и думал, вы скрытый либерал…

– Вызывайте охрану, – посоветовал Бондаренко. – Если мне удастся подсуетиться, то Мещерским стану я. Или Бронник, он еще ленивее…

Мещерский даже не повел глазом в и сторону.

– Владимир Алексеевич… справедливость на стороне нашей власти. Чересчур либеральной, слишком уж наприслушивались к Западу, за которого все громче говорит Госдеп. А справедливость велит к Африке относиться справедливо!

– Помню, – сказал Кремнев, – рисунок из учебника географии, где Россия с выделенными на ней областями, на которых можно разместить всю Европу. Потому европейцы поглядывают на земли России с завистью, однако как-то забывают, что вот так взять всю Россию и положить на Африканский континент, она не только там поместится полностью, но останется место еще для Китая и сотни европейских государств в натуральную величину!