Тим Волков - Кровь цвета хаки [litres]

И вновь с утроенным рвением Корсар пошел по следу. Узнал имя вора и наведался к тому в гости. За «теплым» разговором узнал, где он заныкал «мумие». А потом уже, счастливый, в предвкушении скорого выздоровления дочери, нашел бетонные плиты разрушенного здания и тот самый заветный арт. И сразу же рванул домой. Шел весь день, а к вечеру решил сделать остановку. Потом костер и… выстрел в спину…

И вот теперь он лежал здесь, в заброшенной церкви, совершенно один – затравленный полузверь, которого все теперь искали, чтобы убить. Без права на жизнь. Без лекарства для смертельно больной дочери. Без смысла дальнейшего существования.

Корсар протяжно, надрывно застонал. И от собственных звуков вздрогнул, проснулся. Не заметил, как закемарил.

Он глянул в окно, убедился, что там все еще глубокая ночь, устроился удобнее на полу и вновь закрыл глаза, пытаясь отогнать невеселые мысли прочь. «Сейчас главное – переждать темень, отдохнуть, набраться сил. А поутру отпустит. Свет все сомнения разбивает. И мысли новые рождает. А они так нужны. Как воздух. Чтобы оказаться быстрее там, вместе с дочерью…»

Снился ему дом. Теплый, уютный. Из кухни доносилось шкварчание жарящейся на сковородке картошки, в зале тихо бубнил телевизор, было спокойно и уютно. Сразу захотелось сунуть уставшие ноги в тапочки, что стояли у порога, сесть в любимое кресло у окна и просидеть так лет сто, не вставая и наслаждаясь этим домашним умиротворением.

– Мам, ну мам! – детский голос из комнаты.

– Чего тебе?

– Подойди, помоги мне.

– Доча, некогда мне, ужин готовлю. Ты уроки сделала?

– Да сделала я. Мам, ну иди сюда.

– Иди руки мой, сейчас кушать будем.

– Я не хочу.

– Что значит, не хочешь? Ничего не знаю, живо марш в ванную мыть руки.

– Мам, подойди, помоги мне.

– Папу попроси.

– Пап!

Он вздрагивает. В голосе Насти ему слышится тревога.

– Пап!

Он идет в комнату. Но в том месте, где она должна была быть, оказывается совсем другое помещение – пустая больничная палата с заправленной кроватью.

– Пап!

Он отступает назад, ищет взглядом комнату Насти. Хочет спросить, но не может говорить – голос пропал.

– Пап! Ну где же ты? Скорее иди ко мне. Папа. Папочка!

Он бежит назад, хочет попасть в кухню, чтобы, наконец, разобраться, что происходит. Но коридор вдруг вытягивается, становится безразмерно длинным, как кишка динозавра. Он начинает блуждать в нем, поворачивая то влево, то вправо и не находя выхода из этого лабиринта. А голос дочери звучит как гром, больно стегая по ушам.

– Папочка! Ну, где же ты? Иди скорее ко мне. Мне нужна твоя помощь…

Сердце отбивает автоматную очередь, а ноги от усталости наливаются свинцовой тяжестью, и с каждым шагом их все труднее поднимать.

– Папулечка, миленький! Помоги… ПОМОГИ!

Корсар дернулся, открыл глаза. Тяжело дыша, огляделся. «Видимо, отдохнуть сегодня не получится. Господи, за что же такие…»

Сталкер замер. У его ног кто-то был.

– Кто ты? – первое, что пришло в голову, спросил Корсар, глядя на тень.

Почему-то сразу подумалось, что это не человек – слишком маленького роста был силуэт. О том, что незнакомец может находиться в лежачем положении, сталкеру даже не пришло в голову.

– Кто ты? – вновь спросил он, поднимаясь.

Загадочный гость не ответил. Вместо этого он вскочил и пошатнулся, нелепо взмахнув передними лапами. В слабом отблеске звезд, идущим от окна, сталкер увидел, как раскрылись и клацнули челюсти существа, резко захлопнувшись, с губ свисла пена. Похожая на гофрированный шланг размером с канализационную трубу тварь зашипела и двинула на человека.

Корсар попятился назад, лихорадочно начал искать оружие. Рукой в темноте наткнулся на что-то твердое, шевелящееся, оказавшееся при ближайшем рассмотрении хитиновыми лапами этого существа. Сталкер брезгливо отдернул руку, бросился прочь, к выходу.

Но там, перекрыв порог церкви, извиваясь и шипя, находилась еще одна тварь. Гораздо больших размеров, нежели первая.

Корсар остановился как вкопанный. «Что же это за гадость такая?» Сначала он предположил, что это какие-то огромные аспиды, соорудившие тут гнездо, но быстро понял, что ошибается. У змей, по крайней мере, тех, которых он видел воочию, по бокам тела не было лап.

Больше всего ползущие к Неприкасаемому гады напоминали сколопендр. Огромных толстых сколопендр.

По щелкающим, брызжущим желтоватой склизкой жидкостью, жвалам сразу стало понятно – ничего хорошего от этих омерзительных мутантов можно не ждать.

Первой в атаку бросилась тварь меньшего размера. Изогнувшись пружиной, она прыгнула на человека. Корсар успел отшвырнуть гигантского червяка в сторону, попутно отметив тяжесть сколопендры: если такая повалит на землю и придавит сверху, то отбиться он уже не сможет.

В углу знакомо щелкнуло. Из земляного лаза под алтарем вылезла еще одна многоножка.

Лихорадочно соображая, как вырваться наружу из западни, Корсар начал отступать ближе к центру помещения.

Попытка воззвать к тварям ментально не принесла успехов – разум сколопендр, если он у них, конечно, был, молчал.

Многоножки двинули следом за человеком, совершая такой адский хоровод, какой не приснится даже в самом кошмарном сне. Твари медлили, поняв, что жертва просто так не сдастся. Выжидая удобный момент для атаки, сколопендры совершили вокруг алтаря два круга. На третий оборот терпение кончилось у ближней к мужчине твари. Она вновь прыгнула на свою жертву, но промахнулась, пролетела мимо, неудачно врезавшись в стену. Злобно зашипела.

Вновь зашуршали лапки по деревянному полу, кольцо смерти сужалось.

Теперь сталкеру стало понятно, почему вокруг никаких других зверей он не обнаружил. Эти твари сожрали всех.

Словно в подтверждение его догадки, самая толстая сколопендра, видимо, вожак, громко хрустнула жвалами, заклекотала, давая команду наступать. И двинула на него. Следом за ней последовали остальные многоножки.

Корсар пошел на опережение. Не дожидаясь, пока его сцапают мощные челюсти ползущих гадов, он первым подбежал к главному и ногой, наотмашь, словно пробивая одиннадцатиметровый штрафной в футболе, пнул сколопендру. Удар получился мощным. Тварь отбросило в сторону, ее передние лапы сухо хрустнули и безжизненно повисли. Второй «пенальти» также закончился плачевно для самой задиристой многоножки. Ее хитиновый грязно-коричневый панцирь разломился надвое, обнажая склизкие зловонные внутренности. Тварь заверещала, начала извиваться, разбрызгивая мерзкую слизь во все стороны, едва не зацепив судорожно сжимающимися жвалами Корсара.

С третьей пришлось повозиться. Не желая повторять судьбу первых двух своих товарок, многоножка начала извиваться кольцами, не давая возможности врагу прицелиться и нанести точный удар. Сталкер выругался. Пришлось отступать, потому что на выручку извивающему гаду подошел пришедший в себя после тяжелого удара главарь. Вдвоем они начали завиваться в кольца, словно исполняя какой-то ритуальный танец. Ритм нарастал, и Неприкасаемый вдруг понял, что они просто-напросто отвлекают его внимание, пока третья тварь, та, которой он пробил панцирь, тихо шурша, подкрадывалась к нему со спины, волоча за собой потроха и выпятив вперед увенчанный острыми шипами хвост.