Вероника Рот - Судьба

Она обозвала меня «орузо».

В дословном переводе: «зеркальное отображение», но называли этим словом личность, которая превратилась в другую либо стала настолько на нее похожа, что не было видно различий. После нападения на Воа многие диссиденты принялись называть меня «Орузо» – то есть преемница Ризека, Лазмета и семьи Ноавеков. Таким образом, они возлагали на меня ответственность за жизни, потерянные во время неудавшейся эвакуации. Все из-за моей глупости. Если бы я не отправила сообщение, приказывая им бежать…

Но время не повернуть вспять.

Я шла быстро, чтобы Исса и Сизи чуть отставали – так я могла не общаться с ними. Сизи улетела с этой женщиной , которая разрушила мой дом. Я этого не забуду.

Когда я добралась до магазина, Акос стоял, склонившись над тигелем, и погружал палец в свое варево – вероятно, обезболивающее, ведь его мнимый долг передо мной был в последнее время его единственной мотивацией. Акос сунул кончик пальца в рот, пробуя на вкус, что у него вышло, и громко выругался на тувенском.

– Опять не так? – буркнула старуха.

Она сидела на табурете и чистила что-то в миске, стоявшей у ее ног.

– Это – единственное, что я умею. Но и то не могу сделать все как положено! – прорычал Акос.

Он глянул на меня и сильно зарделся.

– О! Привет!

– Я пришла, чтобы… – Я сделала паузу. – Здесь твоя сестра.

Отойдя в сторону, я позволила Акосу ее увидеть. В течение нескольких долгих безмолвных мгновений они стояли и смотрели друг на друга. Акос погасил горелку, подошел к двери и заключил сестру в объятия. Сизи тоже обняла брата.

– Что ты делаешь здесь? – мягко спросил Акос.

– Я прибыла, чтобы вступить в мирные переговоры с диссидентами.

Я прыснула. Это было нелепейшей миссией. Как мы можем вести мирные переговоры с народом, уничтожившим побывочный корабль ? Более того – нахалка мне наврала.

– Прости, что солгала тебе, – бросила мне через плечо Сизи. – Я думала, ты ударишь меня, потому прибегнула к наиболее безобидному объяснению своего присутствия здесь.

– Кайра никогда тебя не ударит, – сказал Акос.

От того, насколько уверенно он это произнес, в моей груди все сжалось. Он единственный, кто так хорошо обо мне думал.

– Если хотите поболтать – делайте это в другом месте, – проворчала старуха, поднимаясь на ноги. – Моя лавка слишком тесная, а терпение у меня не резиновое, чтобы слушать эту чепуху.

– Прошу прощения за перевод продуктов, Зенка, – извинился Акос.

– Я много чему научилась на твоих ошибках. И на успешных попытках – тоже, – с мягкостью в голосе ответила Зенка. – А теперь идите.

Старуха повернула ко мне морщинистое лицо и бросила оценивающий взгляд.

– Мисс Ноавек, – обратилась она ко мне, когда я вместо приветствия направилась к выходу.

Я кивнула в ответ и выскользнула.

Переулок был слишком узким, чтобы прогуливаться рядом, поэтому мы следовали друг за другом. Исса возглавляла наше шествие, а Акос замыкал. Через плечо Иссы я заметила Сифу и Айджу, ожидавших нас на забитой людьми улице в конце переулка. Сифа прикинулась, что любуется светящейся рыбкой, плавающей в высоком цилиндрическом аквариуме на прилавке рядом. Я не обманулась – она ждала нас.

Айджа нервно оглядывался через плечо. Его кудри были заправлены за уши. Волосы достаточно отросли, чтобы продемонстрировать естественную фактуру. На рубашке Айджи от плеча до плеча была нашита узкая лента, которая слабо светилась голубым. Большинство тех, кто жил здесь, добавляли некоторые элементы огрианской одежды в свой образ, чтобы быть заметными в темноте. Но не я.

Я чувствовала, что мне не место среди неожиданно воссоединившихся Керезетов, хотя, вероятно, встреча была подстроена оракулами, если я правильно поняла причину присутствия здесь Сифы и Айджи. Я уже было дернулась, чтобы уйти, то есть раствориться в бесконечной ночи, но Акос слишком хорошо меня знал. Я ощутила мягкий толчок в спину. Рука Акоса едва до меня дотронулась, но по телу пробежали мурашки.

«Сделай так снова», – подумала я.

«Никогда больше так не делай», – тут же передумала я.

– Прости, – тихо произнес Акос на шотетском. – Но может, ты останешься?

Позади него Сизи и Сифа обнимались. Сифа с нежностью гладила кудри дочери – прямо как моя мама.

Серые глаза Акоса умоляли меня остаться. Его лицо казалось желтее, чем должно было быть. После атаки на Воа уже неделю я держала дистанцию, отказываясь от всех облегчений, помимо обезболивающего. Я не позволяла себе теперь приближаться к Акосу, потому что знала, что его удерживала здесь только судьба. Он делал меня слабой. Всегда.

– Хорошо, – сдалась я.

– Я надеялась, что ты прилетишь, – сказала Сифа Сизи, которая глядела на Айджу.

Он стоял немного в стороне, обгрызая кутикулу. Его поза и движения все еще напоминали моего покойного брата. Это… приводило в замешательство.

– Айджа говорил, что это вероятно, – продолжала предсказательница. – Он только начинает, но его интуиция хорошо развита. Мы пришли, чтобы поспособствовать одному из вариантов.

– Ах! Наконец вы сознаетесь! – Я сложила руки на груди, чтобы спрятать кулаки.

Акос кончиками пальцев дотронулся до моего локтя, и боль развеялась. Я не позволяла себе смотреть на него.

– Да, – ответила Сифа.

Собранные на макушке кудри предсказательницы были зафиксированы шляпной булавкой. Маленькие камушки на конце булавки светились бледно-розовым.

– Пойдемте. Мы нужны в другом месте, – сказала Сифа.

– Вероятно, – уточнил Айджа.

– Вероятно, – согласилась женщина.

– Я не горю желанием проводить больше времени с оракулами, – сказала я.

Губы Акоса изогнулись в улыбке.

– Какая жалость, – сухо ответил Айджа. – Уверен, это потеря для нас.

Я уставилась на него. Я еще не слышала, чтобы Айджа шутил, особенно надо мной.

Времени ответить у меня не было, потому что я развернулась и увидела устрашающее зрелище: огрианское транспортное судно. По краям он был подсвечен люминесцентными лампами, но вездесущая мгла их затмевала, потому корабль выглядел как зависшая в воздухе морда чудовища. Поднятые крылья казались ушами, вентиляционное отверстие под передней частью фюзеляжа – ртом, а хвостом был рупор.

Огрианец в летной экипировке подошел к нам. Его кожа была темно-коричневой, но глаза переливались, словно рыбная чешуя. Они вбирали в себя свет и отражали его ярким серебристым блеском.

Я была уверена, что это – проявление его токодара. Но в чем он проявлялся, оставалось загадкой.

Где-то справа от меня Исса что-то буркнула себе под нос. Кажется, выругалась.

Акос пытался понять, какие ощущения у него вызывал огрианский корабль, но во тьме это сделать было сложно. Сначала, когда Акос оказался на Огре, он решил, что небо здесь всегда одинаковое, но это было не так. Иногда бархатисто-черные небеса приобретали оттенок выгоревшего черного, а иногда даже становились практически синими. Сейчас небо было самого темного оттенка из возможных, и потому корабль практически растворился во тьме, но его очертания можно было разглядеть благодаря подсветке.