Виктор Точинов - Метро 2035: Защита Ковача [litres]

В управе одно окно было освещено, – и не в жилых комнатах Семена, а в присутствии, куда имелся отдельный вход. Светилось как-то ярко и необычно, словно смотрящий и свечей зажег, не считая, и керосинку к ним в придачу запалил, да не одну, – все равно показалось темновато, и он вдобавок раскочегарил ацетиленку…

Ирка не сбилась мыслями на необычный свет, не отвлеклась от главного. Ей припомнилось, что слышала краем уха: смотрящий Семен свою жену и обеих дочерей куда-то отправил, не то к родне погостить, не то еще куда…

Не повод, конечно, чтоб мужик в самом соку в одиночку спал, – небось какую-нибудь прошмандовку уже зазвал, смотрящему ни одна не откажет.

Она глянула третьим глазом, ни на что особо не надеясь, – и сердце екнуло и пропустило удар.

Внутри был мужик!

Один!

Она пошарила дьявольским оком по темным комнатам, но и там никакой прошмандовки не засекла.

Не веря своему счастью, Ирка торопливо ковыляла к управе. Заскочила во двор и поняла: не все так просто, как ей спервоначалу показалось. На задах у Семена стояла баня, с улицы не видная, – и оказалась тоже освещена. Ирка подошла поближе, прислушалась: до нее донеслись мужские голоса, явно нетрезвые, женский смех…

Сплавив семью, в одиночестве Семен не скучал. И одной прошмандовкой не ограничился. Гуляет по-взрослому.

Но кто и зачем тогда уединился в управе?

Она снова пустила в ход третий глаз и теперь разглядела: в ярко освещенной комнате сидит сам Семен.

Ну и как это понимать?

Ирка поразмыслила и поняла так: смотрящий затеял гулянку, корешей пригласил и девок, и все шло хорошо до поры, а потом случился облом. Девка, что Семен для себя присмотрел, взбрыкнула и не дала, свалила из бани. Случается такое с молодыми и горячими, потом-то их жизнь обломает, но сейчас от того Семену не легче: ушел, чтоб смешки корешей не слышать, сидит злой, как собака, и если в подходящем градусе, может даже на Ирку повестись…

Поднялась на крыльцо, дверь была заперта изнутри на засов.

Барабанить не хотелось. Из бани могут услышать, к тому же она понимала: объяснила-истолковала в самом выгодном для себя свете, а на деле, может, все и не так… Надо бы получше разобраться, шума не поднимая.

Она высоко задрала юбку, исподнее приспустила. Расставила ноги пошире, выпятила низ живота в сторону двери, откинула тело назад, насколько смогла. Словно хотела доказать всем мужикам, что и бабам под силу помочиться на стенку.

Ну! Давай же! Для тебя стараюсь!

Дьявол крайне редко показывался наружу даже самой малой частью, при свидетелях вообще никогда. Но сегодня показался…

Она чувствовала влажное скольжение – из нее наружу. Взгляд не опускала, не всматривалась в темноту, и без того знала: там черный слизистый как бы змеиный хвост, способный на конце утончаться, проникать в малейшие дырочки-щелочки.

Добротно смазанный засов отодвинулся почти беззвучно. Она дождалась, когда дьявол вползет обратно, подтянула исподнее, одернула юбку – и вошла.

Сени загромождали какие-то ящики, коробки, что-то еще – так, что едва можно пройти вдоль стены. Ирка мимолетно удивилась: когда случалось здесь бывать, ничего похожего не видела. Но в голову брать не стала, протиснулась мимо ящиков, и вскоре лишь тонкая перегородка отделяла Ирку от ярко освещенной комнаты и смотрящего Семена.

Оттуда негромко бубнил голос, иногда замолкал, потом начинал бубнить снова. Смотрящий (если она угадала правильно) вслух решает, как наказать взбрыкнувшую девку? Ирка не стала напрягать слух и пытаться разобрать слова. В ее распоряжении был способ получше.

С такого расстояния дьяволов глаз не только позволял разглядеть в мелких деталях, что внутри. Он и в голову человеку умел заглянуть. Нет, мысли дьявол читать не мог. Ирка, когда пользовалась глазом, тоже не могла. Но могла ощутить настрой, эмоции, желания…

Она все разглядела и ощутила. И ей захотелось завыть в полный голос.

На увиденное она почти не обратила внимания, картинка скользнула мимо сознания, хотя в комнате небывалого и удивительного хватало с избытком.

Смотрящий Семен не стал устраивать иллюминацию, запалив всё, что имел: свечи, керосинки и ацетиленки. Комнату заливали светом пять электрических (!) ламп. И пусть крепились их патроны к самодельному и аляповатому подобию люстры без плафонов, но лампы были самые настоящие, светили ярко и сильно. От люстры тянулся провод по потолку и стене к каким-то ящичкам, стоявшим в углу.

Автомобильные аккумуляторы Ирка не опознала бы, даже озадачившись: откуда к лампам поступает электричество? (А она не морочилась этим вопросом.) Когда грянул Большой Трындец, она была слишком мала, чтобы интересоваться тем, что находится под капотами у машин. А позже навеки разрядившиеся аккумуляторы в Затопье без дела не валялись: их быстро раскурочили, извлеченный свинец пошел на изготовление пуль, дроби и прочих нужных и полезных вещей…

Зато предмет, красовавшийся на голове смотрящего, был ей прекрасно знаком. Более того, у нее дома тоже висели на стене наушники, хоть и другие на вид, – как память о тех временах, когда крохотная Иришка сидела в них перед ноутбуком, а на цветном экране разворачивались самые удивительные истории.

Но она не задумалась, зачем наушники смотрящему Семену, и что за черный ящик стоит перед ним на столе, и с кем Семен разговаривает, и что все это значит.

Гораздо важнее для Ирки оказалось другое.

Семен был трезв. Похоже, пил сегодня… но все выветрилось.

Семен был очень сосредоточен и серьезен. Ни следа игривого настроения, что появляется у нормальных людей в компании девушек, особенно если дело происходит в бане.

Разочарования у смотрителя Ирка не ощутила ни малейшего, никто Семена не обламывал. Напротив, распирало его радостное предвкушение чего-то, чего именно, Ирка не поняла, но знала точно: Семен возбудился не от предстоящего ему перепихона, такие эмоции глаз дьявола засекал влет.

К возбуждению примешивалась немалая доля страха. Семен опасался своего собеседника. И еще чего-то, Ирка не стала разбираться, чего именно, – главное было ясно.

Она могла бы по старой привычке прозакладывать свою манду дьяволу, что смотрящий Семен ее сегодня не трахнет, но дьявол давно выиграл этот заклад.

Ирка шарахнулась назад, к выходу. Слепо ударились о ящики, и, наверное, больно приложилась, но не почувствовала боли. Дьявол тоже все видел и все понял (они могли пользоваться глазом вдвоем, одновременно) – и немедленно сорвал злобу на Ирке. Ей словно с размаху засадили раскаленный добела лом, и давешний крайне болезненный зуд и спазмы, заставлявшие ковылять, ухватившись за низ живота, казались теперь легкой щекоткой на фоне новых ощущений.