Виктор Точинов - Метро 2035: Защита Ковача [litres]

Матка превратилась в огненный шар и взорвалась, и ее зазубренные раскаленные осколки разлетелись по всему телу, по самым дальним его закоулкам, вспарывая и выжигая все на своем пути.

(Примерно так представлялось ей творящееся внутри. Что матки у нее давно нет, Ирка не догадывалась.)

Ног не стало, ноги тоже сгорели. Ирка начала падать ничком, гадая, что с ней случится раньше: долетит до пола или сдохнет от боли?

Судьба словно бы решила выдать Лизе компенсацию – после всех холодных душей она угодила в натуральную баню… К месту разрыва трубы с горячей водой. Но постоять тут и отогреться не хотелось. Хотелось побыстрее уйти.

Воздух, смешавшись с паром, вонял не пойми чем. Не водой или просто сыростью, нет… Пахло сладко и резко: тухлятиной, снадобьями из больнички, смертью и тем, что случается после нее, – гниением, разложением…

Может быть, взрыв заодно сотворил что-то с вентиляцией, и она гнала сюда воздух из мертвецкой, где кровососы держат своих убитых?

Казалось, что запах ощущается даже физически… Давит со всех сторон, налегает на плечи, хватает за ноги – и старается заставить остановиться и ждать… Чего?

Чертова сладковатая вонь болота… марево, стоящее над моховыми кочками… вот что это напоминало больше всего… болото жарким летним днем так же дурманит голову, манит прилечь на мягкий мох… а ее и не надо манить, она сама давно хотела отдохнуть, полежит немного на мягкой зеленой перине, а потом…

Лиза резко помотала головой, сообразив, что чуть не провалилась в беспамятство, чуть не разлеглась на бетонном полу… Остановилась, упершись рукой в стену. Поднесла скальпель к лицу и втянула его запах. Сталь, пот и немного крови… Пот ее, кровь чужая, а сталь их соединила и повенчала. Именно так пахнет надежда, здесь и сейчас, – надежда выбраться под солнце…

Заснуть от навалившейся усталости нельзя. Пусть та и ведет себя как радушная хозяйка…

Сонливость обнимала мягкой медвежьей лапой. Давила на спину, на шею, на плечи, заставляла все медленнее передвигать уставшие ноги. Чуть отступала, если прикусить кожу ладони, – но с каждым укусом возвращалась все быстрее.

Желтизна работающих светильников успокаивала… и заставляла веки слипаться. Неимоверно захотелось пить, сейчас она жалела, что не зачерпнула из того озерца, где возились полуголые мобили…

Лиза переставляла ноги механически – убраться побыстрее из этого сонного места в бодрящий холодок, – и добралась до развилки, разделившей коридор на два. Замерла, затаившись и вслушиваясь

Правый или левый? Двинулась в левый. То ли из-за тишины, царившей в нем, то ли еще по какой-то причине… Голова варила всю хуже – парилка осталась позади, но подцепленную там сонливость Лиза утащила с собой.

Шла и чувствовала: если не найдет место для привала, сон срубит ее прямо на ходу… Послышался шум, и она вдруг сообразила, что этот шум не первый, что она уже какое-то время слышит шебуршение впереди, но мозг в своем сонном отуплении не желает на это никак реагировать… Плохо дело. Она остановилась и использовала последнее средство, приберегаемое на крайний случай: тыкнула острым кончиком скальпеля себе в бедро… В голове немного прояснилось.

А впереди были люди… За поворотом, совсем близко. Кто-то, похоже, там споткнулся и ругнулся себе под нос. Если она побежит, ее точно так же услышат…

Ей осталось одно: спрятаться в тень, прикрываясь металлическим корпусом непонятно чего, тут стоявшего, и замереть. Если вдруг идут без фонарей, могут не заметить…

Они шли с фонарями, или по меньшей мере с одним. Сначала из-за изгиба тоннеля появился луч света, а затем и фонарь. Вместе со своим владельцем, разумеется. Его спутник, как тут же выяснилось, фонаря не имел либо не включал.

Лиза поняла: сама загнала себя в ловушку из-за идиотской сонливости, и теперь не спрятаться и не удрать, нужно драться. Сменила позицию, встала за выступ на развилке, вжалась в него, затаив дыхание. Скальпель был уже в руке, в левой.

Надо заметить, что единственный фонарь парочки разительно отличался от тех небольших металлических цилиндров, с какими шастали по подземелью недавно встреченные мобили. Здоровенный рефлектор плюс емкий аккумулятор – конструкция была габаритная и увесистая, зато светила на загляденье, далеко посылая яркий конус света. Никакого сравнения с давешними чепуховыми фонариками.

Фонарь был хорош – но как раз этим крайне не понравился Лизе. До сих пор мобили не рисковали сунуться в неосвещенные тупички, светили туда снаружи и шли дальше, ничего толком не разглядев в сплетении теней (и пару раз не разглядев затаившуюся там Лизу). Теперь тот трюк можно забыть: этакий прожектор даже издалека все высветит.

Тот, кто руководил охотниками, делал это грамотно. Ошибок не повторял, усовершенствовал и оснащение, и тактику, и лишь человеческий материал улучшению не подлежал… Разговор, услышанный Лизой, подтвердил это в полной мере.

– Сам-то ее видел?

Ответивший голос был гнусавым, словно его обладатель страдал хроническим насморком:

– Ага, сама тощая, но сиськи годные, торчат и твердые.

– Погодь, погодь… так ты их видел или щупал?

– Ну… как бы… у нее я видал… а у других я щупал… Ну, типа такие же, похожие, щупал…

– Э-э-х…

– Я б такую без базара отодрал бы…

– Не-е… Ковач за такое яйца отрежет и сожрать заставит…

– Да ладно… Он сказал, что, если с ней что, он в нас типа разочаруется… в наряд загонит, делов-то…

– Молодой ты еще… и дурак. Если Ковач в тебе разочаруется – то и значит, что свои яйца жрать будешь.

Услышав такой разговор где угодно, хоть в самом дальнем лесу за три дня пути от Базы, можно не гадать, кто его ведет: мобили, кто же еще. Была бы Лиза главным кровососовским начальником, она этих похотливых козлин кастрировала бы загодя, едва забрив, – может, хоть тогда о службе будут думать, а не о бабах?

Козлины подошли вплотную, продолжая муссировать все ту же тему. Гнусавый истово доказывал, что Лиза никому ничего не скажет, а даже скажет, так кто ей поверит, а с нее самой не убудет. Второй, шагавший с фонарем, категорически отказывался разочаровывать Ковача и отнекивался вплоть до момента, когда уткнулся в объект их спора и взглядом, и краем светового конуса. И замер, оцепенел на мгновение…

Он был почти на расстоянии вытянутой руки. Лиза шагнула вперед, одновременно выбросила руку в быстром выпаде, угодив колющим ударом куда-то между подбородком и кадыком, но дернуть лезвие в сторону и как следует резануть не успела – мобиль отшатнулся, уронив фонарь, и скальпель вышел из разреза.

Чуть позже раненый открыл рот, но вместо слов или крика оттуда надулся красный пузырь. Лиза этого уже не видела, рванувшись ко второму.