Дмитрий Блинов - Метро 2033: Аркаим [litres]

– Они тоже, – неожиданно согласился Барон.

– Самокритичный? Не все, значит, потеряно. Недалеко и до раскаяния.

– Отпусти, – чуть не плача, попросила Светлана.

– Вы семья, вместе?

– Да. Это моя жена.

– Любит тебя! – Монах встал. – И ты ее. Любовь в этом бренном мире вечна. И это тоже в вашу пользу. Семья – редкость для умирающего мира.

Монах стоял неподвижно, лицо его было скрыто капюшоном рясы. Прижавшаяся к мужу Светлана нервно дернула рукой, один из окруживших их волколаков зарычал.

– Мы не оставляли сегодня еды. Прости нас за это. Ничего не захватили с собой.

– Бог простит! Я ничего и не требую от вас. Но за хлеб-соль, что ранее оставляли, благодарствую.

– Но разве то, что сейчас происходит у реки, – не твоих рук дело? Скотозубы сбились в стадо, волки вместе с ними! Ты контролируешь эту часть города. И мы же понимаем, что разговариваем… может, вообще с какой-нибудь аномалией?

– Я – аномалия для вас?

– А как еще можно прожить тут два года?! Все эти каменные глыбы вокруг фонят так, что счетчик-измеритель зашкаливает. Любой человек без защиты через несколько дней загнется. Значит, ты – не человек.

– Послушай, Барон, ты веришь в бога?

– Нет! Я верю в законы космоса или, скорее, в программу.

В это мгновение все волколаки зарычали и оскалились.

– Какую еще программу? – Голос монаха стал холоднее. Барон сомневался не только в его человеческой природе, но и в присутствии тут во плоти – аномалия и есть! Только голос и казался реальным, а еще – власть над хищниками. Ощеренные клыки волколаков вокруг уж точно были настоящими. Этот монах, если верить рассказам, видел всех людей насквозь, потому скрыть мысли все равно не удастся. И анархист продолжил:

– Программе подчиняется все живое, это законы природы. А бога в твоем понимании вообще нет, если бы он был, то не допустил бы случившегося. Война – это сбой в программе, считай, что сейчас идет великая перезагрузка. Людей просто удаляют из системы, как вирус.

– А как насчет божьего суда? «Ибо Господь с огнем и мечом своим проведет суд над всякою плотью, и много будет пораженных Господом».

– Он не дал нам права выбора! – почти выкрикнул Барон. – Одни страдания кругом.

– Как раз выбор он нам оставил, а страдание – это неотъемлемая часть жизни. Страдания есть обратная сторона удовольствия. Если не будет соблазна испытывать удовольствия, то страдание утратит свою силу, и человек просто перестанет ощущать мир, как какой-нибудь камень.

– Зачем ты нас мучаешь этими разговорами? Все равно живыми не отпустишь.

Анархист сделал шаг вперед. И в этот момент наконец-то разглядел лицо старца. Оно было высохшим, кожа почти позеленела, как у мертвого, глаза – абсолютно белые. Монах был слеп.

– Я не могу сам причинить зла! Да и за что вас убивать?

– За грехи!

– Ты грешен?

– А кто не грешен? Я часто людей убиваю, чтобы выжить. И про тебя слышал. Сначала копаешься в мозгах, а потом твои волки разрывают жертву в клочья. В этом месте бога нет. Или ты сам чувствуешь себя богом и берешься судить?!

– Божий суд ждет всех, и он «недоступен звону злата»! И за грехи карает только он. Карает через лишение жизни или через болезнь. Через страдание и потери. Через нищету, голод.

– Значит, мы можем идти? Настрадались вроде уже за двадцать лет. – Присутствие Светланы придавало Барону сил, в любом случае, безропотно сдаваться он не собирался.

– Нет. Насчет волколаков ты прав, они вас не отпустят. Это сложно объяснить, но я вижу их глазами. Точнее, через их глаза на вас смотрит город. Следит, ощущает, пробует на вкус. А я – часть города.

– Это не город, а аномалия, которая держит тебя здесь вместе с волками. Потому ты еще не умер.

– Город не выпустит вас, – продолжил старец, будто и не слышал его. – Но везде есть свои законы. Даже здесь.

– Если мы еще живы, значит, нужны тебе?

– Нужны. Вы поможете мне обрести покой.

– Как же? Мы не боги и не город, который, как ты говоришь, тоже что-то решает…

– Я знаю, о чем говорю: город отпустит меня, если из сада меня выведет одно существо… Внешне оно выглядит, как ангел, а вот внутри у него много недоброй силы. Город его не тронет.

– Тогда ты обречен, – выдохнул Барон и поднял ствол автомата. – Нет у нас с собой лишних мутантов, а твои нас без боя не возьмут!

– Вы уйдете только после того, как поможете.

– Но как? – Анархист начинал злиться всерьез, слишком много было загадок, тем более не хотелось их решать посреди волчьей стаи!

– Я сегодня многое сделал. Даже моров и скотозубов объединил, чтобы загнать вас сюда. И все ради одного человека из вашей группы.

– Моя группа вся погибла.

Со стороны набережной послышалась автоматная очередь, потом еще одна. Барон повернулся туда с надеждой, но ничего не смог разглядеть сквозь кустарник.

– Не все погибли, ведь я ее чувствую. Я чувствую всех здесь, кроме поющих, они мне неподвластны. И ей сейчас явно угрожает опасность.

– Вы про Алису? – догадалась Светлана.

– Может быть, ведь других девушек не было среди вас. Приведите ее ко мне.

– Но она сейчас уже в реке, скорее всего, – неуверенно произнесла Света.

– Мы принимаем условие, – произнес Барон. – За свободу приведем сюда Алису.

– Приведите. Она очень сильна, только сама не знает об этом.

Анархист грубо схватил за руку жену и потащил в сторону моста. Волки расступились, пропуская людей, которые торопились покинуть проклятое место.

Алиса отчаянно забилась в руках Ржавого, когда тот ступил на набережную. Ему оставалось сделать всего несколько шагов и перевалиться через высокий бордюр. Вблизи можно было разглядеть поющих. Твари, издалека даже немного похожие на людей, стояли в воде по пояс. Или, скорее, каким-то странным образом держались на плаву, потому что река и возле берега была глубокой. Ржавый отстал, так как двигался медленнее из-за девушки на плече, а его товарищи обогнали командира. И, не задумываясь, даже не остановившись у воды, попрыгали вниз и пропали в темном омуте, куда их звали голоса чешуйчатых существ. Заглянув в глаза смерти, Алиса вдруг снова обрела способность мыслить, инстинкт самосохранения запустился на полную мощность. Девушка, извернувшись в крепком захвате, дотянулась и ладонями зажала через капюшон ОЗК уши Ржавого. Через пару шагов тот остановился, еще через несколько секунд его руки расслабились, и Алиса сумела вырваться. Сняв с плеча застывшего анархиста новенький АК-74, она поняла, что тот снова слышит зов поющих. С этим нужно было немедленно что-то делать! Девушка прицелилась в ближайшего мутанта в волнах реки и выстрелила, пение прекратилось, уродливая тварь с тихим плеском булькнула в покрасневшую воду. Оглядевшись, Алиса поняла, что так просто их не отпустят: твари каким-то странным образом действовали сообща, и скотозубы, потеряв поддержку водяных, двинулись вперед. Пришлось ей вести прицельную стрельбу с колена, пока Ржавый медленно, но верно приходил в себя. Боец сидел на земле, сжав ладонями виски.