Дмитрий Блинов - Метро 2033: Аркаим [litres]

– Голова, – простонал он. – Шумит в ушах.

Очнувшись, опытный Ржавый довольно быстро оценил обстановку и приказал девушке отступать к Саду камней.

– Уходи, я прикрою, – крикнул он ей, открыв огонь из автомата Алисы. – Второй ствол забирай!

Скотозубы, окружая людей, атаковали уже с двух сторон, тоже демонстрируя немалый опыт и умение охотиться на двуногих.

– Отходим вместе, – уперлась девушка.

– Уходи, дура, – оттолкнул ее от себя анархист. – Вдвоем не уйти, спасибо, хоть от этой мрази водяной спасла! За мою жизнь еще никто так не боролся, даже сам ценить ее начал… Все, пошла отсюда!

Выскочив на шум боя, еле продравшиеся через кустарник Барон и Света увидели бегущую от берега Алису и отстреливающегося от свинорылых Ржавого.

– Сюда, – закричала Светлана. – Мы здесь!

Их разделяло не более тридцати метров, но для Скворцовой эти метры оказались уже непреодолимы. Потратив все силы на спасение Ржавого, девушка упала, потеряв сознание. К ней успел подбежать Барон, взял на руки и понес обратно к саду, а Светлана очередями вела огонь по нагоняющим их скотозубам.

Ржавый продержался недолго – как только кончились патроны, его разорвали на части обступившие со всех сторон мутанты. Барон уже решил было, что и сами они обречены, но на границе сада твари прекратили преследование.

– Мы выполнили условия, монах, – произнес анархист и положил девушку на потрескавшийся, покрытый травой асфальт.

Она начала приходить в себя, дышала тяжело, будто ей не хватало кислорода.

– Вы пока свободны, – коротко отрезал монах.

Светлана решительно выступила вперед.

– Мы не уйдем, пока не узнаем, что с ней будет. Я не могу принести ее в жертву. И почему ты не остановил скотозубов? Натравил тварей, девушку еще потребовал, а Ржавый из-за тебя погиб!

– Город хотел свежей крови, я не мог сопротивляться его воле.

– Что за чушь? – не сдавалась женщина. – Что еще придумаешь?

– Город знал, что девушка может освободить меня, и желал ее смерти. Не пускал ее ко мне… Противостоять городу я мог, только используя вас. Но теперь она в безопасности. Вы свободны!

– Что с ней будет? – повторил вопрос жены Барон.

– Я выведу его из этого сада, – проговорила уже пришедшая в себя Алиса, вставая на ноги. – Не пойму, откуда я это знаю. Может быть, мне просто это приснилось?

– Но, Алиса… – подбежала к ней взволнованная Светлана.

– Уходите! – уверенно произнесла та. – Иначе останетесь тут навсегда. Я его чувствую, мне не причинят зла. Чувствую и понимаю, как он – духов города. Это место не для людей, здесь происходит что-то…

Она не договорила, не то задумавшись, не то прислушиваясь к каким-то таинственным голосам, доступным лишь ей и монаху.

– Света, идем. – Барон потянул за руку жену. – У нас нет выбора. Это уже не Алиса.

– Подойди, дитя, – прозвучал голос монаха.

Алиса повиновалась и, приблизившись, посмотрела ему в лицо.

– Вы мертвы?

– Еще нет! Но хочу освободиться.

– Но почему я?

– Ты сильнее многих из сильнейших. Я вижу, что передо мной и человек, и зверь. Двуединое создание, сверхчеловек, способный на многое…

– Не понимаю вас. – Девушке надоели тайны, слишком много непонятного и необъяснимого творилось вокруг нее, и этот человек… Живой или мертвый? Кем бы он ни был, у него должны быть ответы на все вопросы!

– Какая интересная смесь чистого ангела и кровожадного зверя в одном теле! И это только начало. Теперь я понимаю, что город боялся не тебя, а того, что в тебе. Ты знаешь, что в тебе, дитя?

– Злость и страх одновременно! Я не понимаю, чего вы от меня хотите. – Он, этот монах, продолжал говорить загадками, и Алисе это совсем не нравилось. – Кто-то хочет моей смерти, или что-то… И мне надоело ждать, пока у кого-то все-таки получится меня убить!

Волколаки, как по команде, зарычали, тело монаха под рясой будто свело судорогой, казалось, что он пытается сдержать эту свору. И что это стоит ему больших усилий, чем обычно, даже причиняет боль.

– Город считает тебя опасной. Моя душа страдает, мне не дают умереть, каким-то непостижимым способом поддерживают во мне огонек жизни. Мучают. Волколаки разрывают на куски людей, а я вынужден смотреть на их гибель, город видит через меня их грехи и так наказывает. Сам я никому не причинил вреда, являясь лишь орудием… Смирился с этой участью. Пока не почувствовал тебя! И это мой шанс, будто кто-то свыше поведал мне об этом…

– Может, это не голос свыше, а тоже голос города? Я кое-что чувствую: вы просто мутант. Приручили волков и сваливаете вину на какой-то город и его волю.

– Ты должна помочь мне освободиться, – продолжал говорить монах, будто и не слышал Алису.

– Я умру?

– Да. Скорее всего.

– Если вы просите меня о помощи, думаете, что я и в самом деле могу ее оказать, значит, я тоже мутант или аномалия? Вы почувствовали меня издалека и привели сюда?

– Нет. Ты одновременно – и то, и другое. Ты – будущее.

Девушка совсем не ощущала себя будущим, собственно, она и будущего-то для себя не видела и уже решила, что сейчас эта непонятная фигура закончит свои речи и просто принесет ее в жертву своему выдуманному городу, как и остальных.

– А сами вы считаете себя аномалией или мутантом? – спросила она.

– Любой психически больной никогда не признает, что болен. Он просто не способен это осознать. Так и я. Мне трудно принять себя таким… Измененным и уже не человеком.

– Я помогу вам. Если город все равно убьет, а вы в это верите, пусть это будет спасением вашей души. Что я должна делать?

– Снять всю защиту и пойти вместе со мной к Свято-Троицкой церкви.

– Это та, что красная? Рядом со станцией «Торговый центр»? – Теперь монах сказал наконец что-то понятное, и Алисе показалось, что не такой уж он и сумасшедший, хотя новая его идея была не меньшим безумием.

– Да! Я слеп, и ты будешь моими глазами. Твой ОЗК помешает мне сделать тебя невидимой для мутантов. И я не смогу видеть тебя, ты должна стать, как они, частью города…

Смирившись со своей участью, девушка медленно сняла общевойсковой защитный комплект. Обреченно стянула и противогаз.

– Воздух грязный. Но все равно дышать легче.

– Прости меня, дитя!

– Если честно, я устала. От вас, от предназначений, от страха, от боли. Не могу и не хочу сопротивляться. – Алиса и в самом деле перестала цепляться за жизнь. Какой в ней смысл без любимого человека? И, глядя на страдающего в одиночестве слепого монаха, она окончательно это поняла. Даже он устал и хочет только умереть, потому что лишь смерть освобождает.

– Ты еще не осознала… Умирать сама не спеши. Не говори о самопожертвовании, как о самоубийстве.

Девушка вместо ответа решительно взяла монаха за руку. Его рука была холодна, как у трупа, но она почувствовала что-то иное, не тепло – неведомую силу, пронизывающую все ее тело. В следующее мгновение ее сознание угасло. Только изредка, на короткие мгновения пробуждаясь, она видела вокруг мертвый город, будто и в самом деле шла по нему.