Александр Латыпов - Линия Горизонта [litres]

Одиннадцатая станция во второй декаде относилась к первой категории – простая каменная коробка, окна и двери которой были всегда наглухо заколочены, а дома рабочих, разбросанные по округе, – пусты уже много лет. Двери пятого подъезда были старыми, высотой и шириной метра в три, не меньше. Чтобы их открыть, требовался только старый ключ, который капитану пришлось забрать самому из вещей лорда-советника Даррела.

В такие моменты капитан ощущал себя едва ли не равным лордам-советникам, которые обсуждали с ним городские проблемы и выдавали ему все планы. Особенно этим грешил судья – он во многом полагался на поддержку полиции и лично капитана Тиммонса.

Свет на станции-вокзале зажегся сам собой, едва открылись двери. На полудюжине путей замерли пять поездов, они были длинные и красивые. Яркие краски, плавные формы – такой техники в Городе не видели очень давно. Вокзал представлял собой просторный зал с множеством лестниц и переходов, нависших над платформами. По периметру к стенам лепились всевозможные залы ожидания, магазинчики, кафе – не работающие много лет, разумеется. У первого подъезда виднелся огромный зал ожидания с множеством скамеек.

– Разместить всех в поезде на первой платформе, потом – ждать меня снаружи. Состав поведу сам, – распорядился капитан Тиммонс.

Пассажиров было немного – на этот раз на сборы хватило меньше двадцати минут. Немногочисленные полицейские и рабочие, закончив с рассадкой пассажиров и погрузкой тел, вышли в тихое астаротское утро.

– Сержант. – Капитан подозвал к себе молодого полицейского. – Выберите самый быстрый электромобиль и езжайте к пятой декаде станций. Ваша задача – перехватить управляющего станциями. Кажется, его зовут Ганс. Расскажите, что случилось, и прикажите не отключать электричество. Если там его не найдете, то езжайте к восьмой декаде. Скажите, что я послал. Возьмите с собой остальных полицейских для поддержки. Мне на севере они будут не нужны…

Капитан запер дверь вокзала, выключил свет и вернулся в кабину машиниста.

Управлять этой махиной казалось достаточно просто – маршрут был заложен в ее память, нужно было указать пункт назначения.

Поезд плавно поехал в глубину подземного тоннеля, с каждой секундой набирая скорость. Даже сквозь толстую обшивку был слышен рев, с которым машина рассекала темноту. Капитан поежился, вспоминая расщепитель, который казался ему каким-то недостижимым чудом техники далекого прошлого. Именно в такие мгновения он чувствовал себя ребенком, брошенным родителями на произвол судьбы на далекой планете.

Капитан выбрался из кабины машиниста и пошел на поиски доктора Самира – нужно было до приезда в Храм узнать состояние больных.

– Четверо выживших, за исключением Ларина, – полностью здоровы, – сообщил ему доктор, сидевший в одиночестве за столиком в вагоне-ресторане, – они не пили вино. А вот господин Ларин плох. Доставшаяся ему доза яда была не такой большой, как у остальных, – иначе бы мы и его потеряли. Но надежда есть, я буду присматривать за ним.

– Хорошо, но учтите – я не знаю, кто и когда вам заплатит за это. Совета теперь нет, банк остался бесхозным…

– Не думайте об этом сейчас, – ответил доктор. – Деньги – не главное.

– Раньше вы так не думали.

– Буду честен – раньше на моих глазах не погибали десятки людей разом, – сказал Самир и нахмурился. – Я не знаю, что нас ждет там, на севере. Если действительно столько жертв, как о том говорят… Боюсь, мне предстоит много работы. Зря я уехал.

– Вы уезжали на прием лордов-советников, – возразил капитан Тиммонс.

– Ну, во-первых, не очень-то я там и помог, а во-вторых, что такое полсотни человек против полутысячи? На севере я был бы полезен, по крайней мере. И не смотрите на меня так. Во времена, подобные нынешним, профессиональный долг… не удается… заглушить деньгами.

– Надеюсь, гвардия не пренебрежет своим профессиональным долгом и будет ждать нас в Храме, – ответил капитан Тиммонс, усаживаясь за столик. – Иначе… иначе я не знаю, что делать с телами. Ими всегда занимались люди Архитектора, – покачал головой Тиммонс и внезапно спросил: – Неужели тут вообще нет еды?

Кухня в поезде была пуста, никому даже в голову не пришло заполнить ее едой. Подземные поезда рассматривались только как средство переброски войск. А солдаты могут и потерпеть.

– Я пришел сюда за тем же. Но нет, еду не завезли. Кстати говоря, где Архитектор? Вы не знаете, почему его не видно? Согласно истории…

– Историю нашу, в этой части, давно нужно отправить на помойку. Подозреваю, что Архитектор утратил всю свою власть. Если он вообще существует сейчас. Даже я никогда не бывал в маяке гвардейцев, мне ни разу не удалось поговорить с ними об их службе.

– Вы же полиция Города.

– Однажды мы попытались задержать гвардейца. Одного-единственного. Он исчез из нашей тюрьмы той же ночью. Из закрытой камеры. Они просто незамеченными пришли и освободили его. Так что мы просто смирились с наличием гвардии в Городе. Нам неизвестно, как их набирают, кем они были раньше, – не поверите, ни одной семьи гвардейца не нашли. И это притом, что мы всегда знаем, куда пропадают люди.

– Что вы хотите сказать?

– Если в Городе пропал человек, значит, мы его посадили в тюрьму, в нижние камеры. Но однажды… В общем, не так давно к Куперам пришла девчонка-художница и показала им портрет мальчишки. Спросила, не живет ли он в их доме. Те, конечно, ответили, что нет. Детей у Куперов никогда не было. Купер в тот вечер прибежал ко мне с этой историей – не знаю, что ему только почудилось.

– К вам все горожане могут прийти просто так без приглашения?

– Разумеется, нет. У некоторых есть свои… привилегии. Вы же понимаете: одно дело – пристенные, другое дело – человек, который печатает единственно верную газету во всем Городе.

– Это могло быть простое совпадение. Или у той девчонки слишком хорошее воображение.

– Возможно. – Тиммонс поморщился. – Но что, если нет? Что, если в Городе происходит что-то непонятное, а мы, полицейские, об этом ничего не знаем? Что, если за этим стоит гвардия?

– Все это слишком невероятно, – покачал головой доктор.

Капитану было неприятно общество Самира. Этот смуглый мужчина должен был стать полицейским, как его отец и дед, но пошел учиться на врача, что противоречило всему, за что так стойко всю свою жизнь боролся капитан Тиммонс, но с чем ему приходилось мириться.

Капитан был сторонником той идеи, согласно которой хорошая работа должна быть четко по графику, женщина должна заниматься домашним хозяйством и рожать детей, мужчина – ходить на ту самую хорошую работу. Подростки не должны слишком коротко остригать волосы, а дети лордов связывать свою жизнь с пристенными. Городских художников он считал дураками, и сам он дома не держал ни одной картины.