Дмитрий Лазарев - Сеятель [litres]

– Бежим! – выдохнул старший, и они рванули.

Тягач не знал, гонятся ли за ними эти розовые образования, но почему-то в этом совершенно не сомневался. Он также понятия не имел, что это такое, однако не испытывал ни малейшего желания узнать. Подъезды домов были с обратной стороны, и нырять во дворы – значило позволить розовому нечто к себе приблизиться. Да и наверняка все подъезды с железными дверями. Выход один – бежать до метро, благо оно было уже совсем рядом…

Беда случилась, когда показались заветные буквы «М» над двумя спусками в подземку. Сзади послышался короткий вскрик Слона и не менее короткая матерная реакция Шотландца. Картинки происходящего короткими вспышками замерцали в глазах обернувшегося Тягача: упавший Слон, пытающийся помочь ему подняться Шотландец, пикирующие, как ястребы на добычу, розовые «облака»… Два бойца его отряда на грани гибели… Вряд ли Тягач мог бы назвать их друзьями, хотя вместе они прошли через многое. Но сталкеры своих не бросают… особенно своих, несущих бомбы, без которых весь поход теряет смысл. Тягач ринулся назад, словно бешеный гепард. Вместе с Шотландцем они схватили Слона за руки и буквально выдернули его из-под почти отвесно упавшего газообразного сгустка непонятной субстанции, который аморфным бурлящим блином расплылся по асфальту.

Рвануть всем втроем с низкого старта к метро… и ужаснуться, увидев окутанного розовым «облаком» Лексуса, в считаные секунды принимающего вид трехтысячелетней мумии фараона. Зажать нервы в кулак, проглотить крик, по дуге обежать насыщающееся полупрозрачное нечто и включить максимально возможную скорость по направлению ко входу в подземку. Нестись так, что сердце норовит выпрыгнуть через глотку, легкие горят, а голени сводит судорожной болью, и неистово молиться про себя, чтобы по пути не оказалось аномалии топкого асфальта, потому что на ан-детектор смотреть некогда, да и все равно он на розовые «облака» реагирует. Прошибить с разгону двери станции метро и ссыпаться вниз по ступенькам, молясь уже и о том, чтобы розовая дрянь не могла проникнуть следом… Застрять на середине мертвого эскалатора под хриплое «не мхогуу бхоольше» Слона и острую боль в своем левом боку. И только тогда позволить себе оглянуться, чтобы с невыразимым облегчением увидеть сумрачную пустоту вестибюля станции… Затем развернуться и со страхом глянуть вниз, в царство непроглядного мрака, в котором тонут ступени эскалатора. Тяжко вздохнуть, включить фонарь и сделать первый шаг навстречу неизвестности…

Окрестности Красноярска

Прихожу в себя медленно и мучительно. Отвратительное самочувствие… С другой стороны, хорошо, что хоть какое-то есть. Шансы на то, что мой дикий план сработает, были в лучшем случае один к десяти… а то и к пятидесяти. А то гореть бы нам с Ритой в общем чумном могильнике базы АПБР… Рита! Где она?! На этой мысли с трудом разлепляющиеся веки распахиваются сами. Панически дергающуюся правую кисть накрывает женская ладонь. Нежно сжимает. Рита! Ее прикосновение я и вслепую узнаю, а перед глазами…

Мне кажется, что я брежу. Или все же умер и на том свете попал в весьма своеобразную Валгаллу с соснами и пасмурным небом над головой, с хвойным ковром и узловатыми корнями под лопатками… и в компании человека, приходившего ко мне в видениях с мастер-классами сувайворских умений.

На меня смотрит Катаев. С интересом смотрит, с облегчением и некоторым даже нетерпением.

– Ну наконец-то! – произносит он. – Здоро́во, Художник! Ты все-таки большой везунчик!

– Здоровей видали, – вяло отзываюсь я. – Где мы?

– Лесной массив к югу от Красноярска, – поясняет Катаев. – В экую глушь тебя закинуло! Нелегко же было тебя тут отыскать, бессознательного. Впрочем, спасибо, что живой.

– Пожалуйста, – продолжаю флегматично острить я. – Не поверишь, сам весьма рад этому обстоятельству.

– Хорошо, – удовлетворенно говорит Катаев. – Язвишь – значит жить будешь.

– Ты как? – это уже Рита.

Кошу на нее глазами. Выглядит она довольно неплохо. Впрочем, немудрено – она же не открывала в обычной реальности пространственную аномалию. Пытаюсь улыбнуться, но подозреваю, что получается какой-то кривой оскал.

– Бывало хуже, но реже. – Никак не могу сойти с ернического тона. – Сколько времени я был в отключке?

– Чуть больше двенадцати часов.

– Солидно. – Я поворачиваю голову к Катаеву, морщась от боли в шее. – Что я пропустил? И каким ветром тебя сюда занесло?

– Северо-западным, – усмехается он. – Я и моя команда охотимся за безумным Сеятелем. Пока безуспешно.

– А вот с этого места поподробнее!

– Многое вы оба и сами знаете, – хмурится Катаев. – Но кое-какая вводная вам понадобится. Для начала немного обо мне. Я сувайвор. Один из двух оставшихся. А целый год считал себя последним, потому что думал, ты погиб в Лесногорской аномалии. Но оно вон как обернулось – временно́й сдвиг после ее коллапса… Впрочем, о ней позже. Все-таки обо мне. Я стал Посвященным питерского Источника. Не по своей воле. Меня им сделал Сид-Паук, предварительно одолев в ментальном поединке.

– Это еще что за тип?

– Лидер НМП… был. Измененный класса «Паук» четвертой ступени… Ну, чтобы было понятно, круче только яйца. Он почти достиг уровня Источника, то есть Сеятеля, мог легко менять материальные оболочки, мог долгое время обходиться вообще без них, вбирал в себя всю информацию из эгрегора Сеятелей.

– А для тех, кто в танке, можно пояснить? – просит Рита.

– Это что-то вроде единого информационного поля для всех Источников по всему миру. Полностью активен только один, питерский, многие спят или дремлют. Но информация законсервированных Источников из Краснотайгинска, Верхнеобска, Печоры и Мурома тоже поступила туда. В общем, Сид был в шаге от того, чтобы стать координатором всего и вся, рулить процессом пробуждения Источников, а также процессом глобального изменения планеты, на которой для обычных людей, отживших, как говорят Измененные, не осталось бы места…

– И что же ему помешало? – спрашиваю я. – Поскольку о Сиде ты говоришь в прошедшем времени, я подумал…

– Правильно подумал. Помешали ему мы с Михаилом Стрельцовым.

– Это еще один сувайвор?

– Да… Но, к сожалению, тоже «был». Я нашел способ перепрограммировать Источник, поменять заложенную в него программу Сеятелей по глобальной трансформации Земли. С уничтожения людей на сосуществование и постепенный, мягкий переход к новому миру. Не буду объяснять, как это и что, – слишком долго, а у нас не так много времени. В общем, чтобы это осуществить, мне нужна была особая кровь, этакий коктейль, которым располагал только Михаил: сувайвор, плюс Новые, плюс «лояльные». В нем было намешано все. Уникальный биологический материал…