Дмитрий Лазарев - Сеятель [litres]

За высотками на востоке начало алеть. Самая правильная тактика – пересекать периметр в темноте и входить в Зону на рассвете, чтобы пройти как можно большее расстояние днем, пока всякая ночная шваль вроде Пятен, вылезающих из Провалов, не особенно активна. Днем, конечно, тоже очень даже можно было нарваться, на то она и Зона, но все же ночь есть ночь. Ее желательно проводить в каком-нибудь хорошем укрытии, пришипившись и не особенно шевелясь. Но до темноты еще долго, и поиском укрытия они займутся позднее. Жаль, что за день не управиться – слишком далеко топать, а машины использовать нельзя, иначе вся местная нечисть слетится на шум.

Теперь удвоенная бдительность, несмотря на то, что день. Потому что Зона. А эта, Питерская, она к тому же какая-то особенная, частенько подкидывает сюрпризы. В отличие от Муромо-Владимирской или Печорской тут совсем мало истребителей и прыгунов, зато постоянно появляется всякая неведомая хрень. Вот ей-богу, Тягач предпочел бы иметь дело с ордами мутантов. С ними по крайней мере ясно, что делать.

Вся четверка, конечно, воробьи стреляные – больше сотни успешных походов в Зоны у каждого. А для сталкера успех – это живым вернуться. Вот они и возвращались назло всей этой хрени. Тягач взял с собой не просто тех, кому доверял, а тех, у кого были наилучшие шансы дойти. Потому что как ни крути, а такой задачи до сих пор не стояло ни перед одним из вольных сталкеров. Умный сталкер к Обломку не то что не полезет, он будет его десятыми огородами обходить. Нет доблести в том, чтобы в самое пекло сунуться да сгинуть там. Доблесть в умении выжить, и разумная осторожность тут ценится куда больше бесшабашной храбрости.

Тягач знал многих подобных смельчаков: «Да я крутой, да я в горячих точках, да я этих мутантов…» Мало кто из них пережил больше трех вылазок. А кто пережил – остепенился и поменял подход. Шотландец вот, кстати, как раз из таких. Бывший крутой. Впрочем, крутизна его и сейчас при нем, только пользуется он ею осмотрительно.

Подул пронизывающий ветер, и Тягач поежился. Но не только из-за ветра. Здесь, на Витебском проспекте, между железнодорожной линией и промзоной, он чувствовал себя неуютно. Быстрей бы добраться до станции и там нырнуть во дворы. Слон слегка толкнул Тягача в бок и мотнул головой влево, где над крышей какого-то производственного здания кружилась небольшая стая ворон. Совершенно бесшумно кружилась, даже не каркала. На ворон излучение Источника не действовало, и они не мутировали, но эта стая наводила на неприятные мысли об Измененных-животноводах: собрать и взять под контроль большую стаю в несколько десятков особей было им вполне по силам, а при атаке стольких птиц сразу, да на открытом пространстве четырем сталкерам пришлось бы туго. Тут их, правда, пока не настолько много кружилось, чтобы представлять серьезную опасность, но долго ли подтянуть еще? Воронье в мертвом Питере явно не дефицит. Кроме того, по слухам, некоторые животноводы могли иногда даже смотреть глазами подчиненных тварей. Если так, любая из этих птичек могла быть крылатым шпионом.

Сталкеры невольно ускорили шаг, изредка с тревогой поглядывая на птиц, которые, однако, пока никак на людей не реагировали. Тягач, впрочем, не позволял птицам себя отвлечь от главного: он чутко анализировал окружающую реальность на предмет всякого необычного. Реальность в Зонах – штука податливая, и тем податливее, чем ближе к Обломку. Вокруг чертова метеорита постоянно возникают самые разные аномалии – от просто странных до смертельно опасных, вроде Провалов. Пока-то до него еще довольно далеко, но все равно лучше ушами не хлопать. Это там, на «чистых» территориях, она паранойя, а тут – самое полезное для выживания качество.

Вот впереди наконец показалась сама станция и несколько букв «М», обозначающих входы в метро. Эти «М» были хороши только в качестве ориентиров: в подземку соваться – дураков нет. Гадости всякой там может быть не меньше, чем на поверхности, а вот с пространством для маневра – напряг.

Тягач завертел головой. Сталкеры выходили на широкое пространство, и сразу появлялись варианты, выбор из которых должен был сделать именно Тягач на правах старшего группы. Та еще ответственность.

Слева закончились промышленные постройки, и открылся здоровенный пустырь, за которым торчали высотные дома. Тягач ощутил острое желание скорее до них добраться и нырнуть во дворы, чтобы уйти с открытого пространства, которое чем дальше, тем больше нагоняло тревогу. В том числе из-за проклятых ворон, которые продолжали нарезать круги над промзоной. Тягач уже совсем было хотел махнуть рукой в левом направлении, сигнализируя всем следовать за ним через пустырь, но внезапно замер на самом его краю, словив неприятное сосущее ощущение в районе желудка. Сталкер перевел дыхание и поднял сжатую в кулак правую руку в жесте «всем замереть!», затем осторожно сделал шаг назад, снял с плеч рюкзак и достал из его кармана компактный ан-детектор – один из подарочков заказчика, – включил и судорожно сглотнул. Индикация показывала здоровенную аномалию неизвестного типа. Прямо перед ними, буквально в паре шагов. Детектор ярился угрожающей краснотой, намекая на высочайший уровень отклонений от нормальных условий. Тягач присел на колено, подобрал средних размеров камень и, размахнувшись как следует, бросил его подальше вперед на сухой, растрескавшийся асфальт пустыря. Казавшаяся незыблемой твердая поверхность вдруг расступилась подобно болотной жиже и с чмоканьем поглотила камень, словно его и не было, после чего вновь замерла в обманчивой неподвижности и монолитности обычного асфальта.

– Волки-зубки! – потрясенно прошептал Тягач, а Слон за его плечом с присвистом выпустил воздух через нос.

Спецэффект впечатлил всю четверку, несмотря на то, что повидать им доводилось всякое. Тягач молча взвалил на спину рюкзак и так же молча двинулся дальше на север по Витебскому проспекту, уже не убирая ан-детектор и постоянно сверяясь по нему, нет ли на пути какой-нибудь невидимой гадости. Остальные цепочкой последовали за ним. Лексус шел замыкающим, косясь на кружащих птиц. Показалось или нет, что одна из них отделилась от стаи и расходящейся спиралью двигается в том же направлении, в котором удаляются сталкеры?

А за Дунайским проспектом свернули налево. Набрякшее хмуро-сизой тяжестью питерское небо нависло совсем низко над крышами домов, словно пытаясь получше разглядеть дерзкую четверку, осмелившуюся сунуться так глубоко на территорию, как бы исключенную из мира людей могучей и непонятной внешней силой. Неприятным было это небо. Угрожающим. Хоть это и Зона, но питерские дожди никто не отменял, да только кто знает, какими они будут сейчас, эти дожди, – такими ли безобидными, как раньше?