Михаил Максимов - Ангел иллюзий [litres]

– Не дури, Николетта! Тебе руки рулём оторвёт, это мужская работа.

– А ничего, что раньше справлялась?

– По территории ездить – это одно…

– Да я сильней этого хлюпика! И за рулём с детства.

«Оп-па! А кто меня так оскорбляет, ещё толком не видя? – подумал я, припоминая: – А голос-то знакомый. Совсем недавно слышал».

– Всё, разговор окончен. Езжайте! – распорядился боярин. – И на обратном пути пригонишь мой лимузин.

– А если не поеду? – женский голос звенел досадой и обидой.

– Не дерзи отцу! Иначе отправлю к Пушкину!

Видимо, последняя угроза оказалась невероятно жестокой. Потому что в кабину влетела та самая девушка, которая работала на кране, но уже не в рабочем комбинезоне, а в каком-то легкомысленном платьице. Ещё и с дамской сумочкой в руках, под стать одеянию. Раскрасневшаяся, взъерошенная, сердитая, она так на меня глянула, что мне в первый момент захотелось выскочить наружу и бежать куда угодно, не разбирая дороги. Ещё и скомандовала мне, словно тренированной овчарке:

– Поехали!

Мне ничего не оставалось, как угодливо соглашаться:

– Слушаюсь и повинуюсь, моя королева! – и тут же, словно высказывая мысли вслух, скорбно констатировать: – Мало я с боярина взял денег за поездку, ой мало! – и уже тронувшись с места, не удержался от вопросов: – Слушай, Николетта, а кто такой Пушкин? Мне всегда раньше казалось, что это знаменитый поэт, а тут им детей пугают. А?

– Я не дети! – проворчала девушка, рассматривая меня совсем иначе, с какой-то заинтересованностью, что ли. Примерно так же рассматривает энтомолог пришпиленную к картону бабочку. Но самое главное, что наша беседа началась.

Всего пару минут понадобилось на то, чтобы мой экспедитор успокоилась, подобрела и стала невероятно милой и общительной. Видимо, она от природы не была создана для длительных скандалов и не могла долго обижаться на кого-либо. После чего мне только и следовало иногда поддакивать, вставлять изредка восторженные междометия с завуалированными комплиментами да время от времени наводящими вопросами поддерживать нужное течение разговора.

Ну да, это я здесь выгляжу молодым и недалёким парнем, а на самом деле я ещё та старая меркантильная сволочь. Опыта общения с прекрасным полом – хоть отбавляй. Умений обольстителя – выше крыши. Да и психологию изучал не в сельской библиотеке. Ну и льстило, правильно мобилизовало на подвиг присутствие рядом такой обворожительной и сексапильной красотки. На моём месте любой мужчина начнёт копытом бить и комплиментами сыпать. Жаль, что от дороги не следовало отвлекаться и руки не получалось протянуть в нужном направлении.

К концу нашего пути на меня даже какая-то странная эйфория напала. Дочь боярина показалась настолько заинтересованной, игривой и доступной, что мысли появились совершенно чёткого направления. Мол, стоит нам заехать в безлюдное место, заглушить мотор, и мы свободно сможем заняться поцелуями, страстными объятиями и всем остальным. Наверное, будь я в самом деле восемнадцатилетним телёнком, следующим лишь инстинкту продолжения рода, так бы и сделал. Или вообще наплевал бы на невольных свидетелей, поддавшись фривольным порывам на любой городской улице.

Помог справиться с желаниями всё тот же опыт:

«Мозги включай, кобель старый! – ругали меня сознательность и здравый смысл. – Ничего подобного она не хочет! И ни на что не намекает своими большими коровьими глазами! Она банальная несмышлёная дура, которая ни разу ещё не попадала на опытного мужчину. Ничего не соображает. Вот и ведёт себя словно недалёкая нимфетка. И не забывай, насколько резко она себя вела совсем недавно, требуя от своего отца разрешения на вождение этого сарая. Ага! Ещё и тебя обозвала нехорошими словами. То есть ты ей нисколько не нравишься. Она всего лишь любит поболтать и выговориться!»

Ну да, если на всё смотреть именно так, то мне не следовало губу раскатывать. Иначе могут быть такие неприятности, что война с каким-то фикси мне покажется милым развлечением. Я специально представил себе такую картинку: останавливаю грузовик, начинаю тянуться к этой самочке руками и губами, а она с диким визгом выскакивает наружу и орёт: «Спасите! Маньяк насилует!» Сразу стало страшно. И хоть бабу хотелось не по-детски, томление и вожделение ухнули в пропасть, и я уже совершенно спокойно довёл транспорт к нужному месту.

К тому же и сама Николетта резко отвлеклась от моего «соблазнения», вскинув ручку и указывая пальчиком куда-то вправо:

– Надо же! Да там Соляк в проулок спрятался! Нет, ну ты видел, а?! Наш водитель, который якобы ногу сломал! И что получается?… Эта сволочь отца обманула?… А зачем?…

Мне как-то равнобедренно смотрелись аферы прежнего водилы. Может, он таким образом высказал своё возмущение маленькой зарплатой? Или ещё чего? Поэтому лишь дёрнул плечами и утешил:

– Скорей всего, ты обозналась… Похожих людей в огромном городе бывает и больше двух. А здесь… куда поворачиваем?

Мы проехали ещё два перекрёстка, оказавшись на околице престижного района с великолепными особняками. Вот к одному из них, достраивающемуся и наполовину отделанному мрамором, мы и подъехали. Вся стройка была огорожена забором, но ворота оказались раскрыты, и после жёсткого распоряжения моего экспедитора я сразу зарулил во двор и остановился возле башенного крана средних размеров. При этом бросилась в глаза группка роскошно принаряженных людей со шпагами, которые стояли на крыльце дома и пялились на нас, как на врагов народа.

К ним и бросилась девушка со своей сумочкой в руках, на ходу выкрикивая:

– Воевода! Распорядитесь немедленно разгрузить грузовик! Нам ещё предстоит сегодня сделать две ходки с заказами!

Обозначенный воевода кривился так, словно ему лимон на глаза выдавили. И голос у него оказался противный, скрипучий, явно простуженный:

– К сожалению, никак не получится. Рабочий день…

– …Ещё не закончен! – завершила за него фразу Николетта. – Так что не создавайте предпосылки для неприятного инцидента!

– Да я и хотел сказать, что рабочий день продолжается. Но… я не верил в своевременную доставку, поэтому уже отпустил ответственного крановщика домой. Ему требовалось уйти пораньше…

Девушка демонстративно оглянулась ну кучку работяг, которые молча и угрюмо стояли на углу дома. После чего вновь обратилась к воеводе, но уже таким ядовитым и угрожающим тоном, что я вздрогнул. Не верилось, что эта милая, непосредственная болтушка совсем недавно меня пленяла своими лучистыми глазками и нежным смехом.

– Воевода! Ты совсем берега попутал, стараясь нагадить нашему роду Громовых! Уже сегодня будет подано заявление в имперский суд, где ты будешь обвинён в махинациях, в подлоге и в попытках очернить нашу семью! Мы свои обязательства выполнили, груз доставлен в целости и полном объёме. А за дальнейший простой грузовика уже ты будешь платить неустойку!