Мария Семенова - Аратта 1-4 [компиляция]

— Я желаю, чтобы ты начал немедля!

— Ты желаешь? Похоже, ты забыл, что это не твой храм…

— В этом храме много блеска и мало истинной силы, — пренебрежительно ответил длинноволосый Ашва и приподнял верхнюю губу, как волк, показывающий клыки. — Или ты думал изумить меня переливающимися огоньками?

Он поднял левую руку ладонью вперед. Затем быстро сжал кулак, будто стараясь ухватить нечто невидимое. По залу пронесся порыв холодного ветра. Пламя сотен свечей, горевших позади стены из прозрачного "каменного льда", затрепетало и в один миг погасло. Зал погрузился в сумрак.

— Так вот, меня этим не удивить. Мне нужен человек, чей взгляд оскорбил Великую Мать. Отдай нам его, а мы отдадим его Дане. Она покарает его, и уж потом мы будем говорить с тобой. Так сказал я, Ашва…

— А мог бы и помолчать. — Из-за "небесной" стены появился Хаста и быстрым шагом подошел к седобородому. — Теперь говорить буду я. Ты ведь меня искал, не так ли?

Жрец попробовал было открыть рот, но Хаста властно приложил ладонь к его губам:

— Молчать! Иначе я буду вынужден покарать тебя. Ты, Ашва, верен, но суть тайных знаков от тебя скрыта. Ты и служители, несомненно, видели, как я появился из шатра Великой Матери. Говори — да?

— Да! — недобро процедил Ашва, глядя на его рыжие космы. — Именно ты оттуда и вылез.

— А теперь призови сюда всех, с кем ты шел. Видел ли кто-нибудь, чтобы я заходил в шатер?

— Нет, этого никто не видел.

— Так и было!

Хаста положил обе руки на плечи жреца:

— А это значит — что?..

Ашва запнулся, не осмеливаясь произнести напрашивающийся вывод.

— Не бойся, я сам скажу. — Хаста отпустил заметно побледневшего жреца. — Великая Мать родила меня в тот самый миг, когда зерно в твоей руке превратилось в золото! Я воплотился для того, чтобы говорить здесь от ее имени с… — Хаста чуть замялся, понимая, что сейчас произнесет ужасающее богохульство, — ее небесным мужем! Я появился в шатре, ибо такова была ее воля! И так же по ее воле я появился в этом зале. Можешь спросить у привратников, входил ли я… Да и вообще — видел ли кто-нибудь, что я сюда шел?

Раскрашенный жрец молчал.

— Ступай. Мне нужно поговорить с братом Тулумом. Я уже был у моего отца Исвархи и передал ему все, чего желала Великая Мать Дана. Иди, я тебя отпускаю.

Когда двери за потрясенным Ашвой закрылись, Тулум обратил взгляд на своего воспитанника, едва сдерживаясь, чтобы не захохотать.

— Ты что это вытворяешь?!

— Спасаю себе жизнь, учитель, — ответил Хаста. — А заодно и наше общее дело. Вот уж не думал, что у господа Исвархи имеется жена с двумя лицами и четырьмя грудями. Я бы сказал, неожиданный выбор. Но Великая Мать в самом деле была добра ко мне…

— Угомонись, балабол! — Тулум подошел к рыжему жрецу и обнял его. — Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Давай же поднимемся ко мне. Я жду твоего рассказа. А раз уж ты родился у Великой Матери, тебе не помешает узнать побольше об этой богине…

— Позволишь ли ты мне задать вопросы? — осведомился Хаста, поднимаясь вслед за учителем по тайной лестнице. — Они терзают меня изнутри так, что я боюсь не дойти живым…

— Ты хочешь узнать, что за странные люди сегодня пожаловали в храм и почему я терплю всю ту ересь, которую они изрекают с таким надменным видом?

— Признаться, да. Когда я нес околесицу насчет того, что родился в шатре у Великой Матери, чтобы передать от нее душевный привет Великому Отцу, мне казалось, что я брежу в горячке. И пожалуй, только это меня и оправдывало… Я что-то пропустил, учитель? Мы теперь признали, что у господа Исвархи есть жена?

— Нет, мы это не признаём. — Святейший Тулум не замедлил шага. — Мы это не оспариваем. Во всяком случае, не оспариваем сейчас. Но что странно — этот народ действительно почитает Солнце, пусть и как мужа своей Великой Матери, причем имя его звучит подозрительно сходно — Сварга. С этим нам еще предстоит разобраться…

— А зачем вообще нам понадобилось иметь с ними дело? — не унимался Хаста. — Насколько мне доводилось слышать, это племя живет крайне замкнуто…

Голос Тулума стал неожиданно резким. Ему совершенно не хотелось отвечать, но уклоняться от вопроса своего воспитанника ему все же было не с руки.

— Дела обстоят очень плохо, — сухо ответил он. — С каждым годом все хуже.

— Змеево море?

— Да. Я уже не уверен, что мы успеем отвести воды, прежде чем они поглотят Бьярму. Мой брат должен заботиться о народе Аратты. Народ Великой Богини живет привольно, у него много доброй земли, жаркое лето и теплые зимы. Сейчас мы пытаемся убедить их, взамен на помощь против лесных вендов, которые постоянно тревожат их набегами, принять переселенцев с севера.

— А почему мы попросту не пошлем туда наши боевые колесницы?

— Почему? — горестно вздохнул Тулум. — Потому что сейчас войска некому будет вести. Слишком многие нынче лишились голов. А те, кто остался жив, вдали от родины могут повести себя не лучшим образом… К тому же ты видел, что вытворяют их колдуны именем своего Сварги? Даже свирепые венды стараются не заходить далеко в их земли… И вот еще что, — верховный жрец приоткрыл дверь в свои покои, — мои люди, что собирают слухи на улицах и постоялых дворах, утверждают, что этот Ашва повсюду ищет кого-то, исчезнувшего много лет назад. Они это слышали собственными ушами. Раз уж ты назвался сыном Великой Матери, потрудись выяснить, кого именно. Вроде бы к этому причастны накхи. Но они никогда не воевали с народом Великой Матери и даже не соседствуют с ними…

— Узнаю, — рассеянно пообещал Хаста, вслед за учителем входя в его покои. — Но право, потакание темным верованиям может завести нас слишком далеко. Мне вроде как послышалось, что Ашва собирался отдать меня своей богине… Не знаешь ли, святейший, что он имел в виду под словом "отдать"?

— Ничего! — отмахнулся верховный жрец. — Бьяры тоже когда-то были дикими, а ты погляди на них теперь!

— Я поглядел, — хмыкнул Хаста. — И об этом я тоже расскажу в свой черед.

— Ну хорошо. — Тулум смерил взглядом осунувшееся лицо воспитанника и его запыленную одежду. — Надо бы сперва накормить тебя и дать отдохнуть с дороги. Ты хоть ел сегодня?

— Не знаю… Честно сказать, мне нынче совсем не до еды!

— Тогда рассказывай.

Хаста сел на скамью у стены, откинул голову и прикрыл глаза, внезапно ощутив, до чего же устал за этот долгий день. Он хотел спросить наставника, что тот желает услышать первым делом, но вместо этого почувствовал, что проваливается в сон. Тулум несколько мгновений смотрел на него выжидающе, потом подошел, наклонился, и Хаста почувствовал, как сухие ладони верхового жреца сжали его виски.