Мария Семенова - Аратта 1-4 [компиляция]

— Поскорее так поскорее. Буди братьев. Пора начинать.

Учай вынырнул из реки и запрыгал на месте, чтобы согреться.

— Еще одного нашел! — объявил он, перекрикивая шум водопада. — Раки его объели, зато коряг рядом нет — тащить будет легко!

На берегу уже лежало несколько доспехов, боевых поясов, кинжалов. Были и луки, но все эти дни пролежавшие в воде и потому непригодные. Распухшие, обглоданные раками тела арьяльцев были сложены в стороне, заставляя юношей то и дело озираться, будто ожидая, что мертвецы вдруг поднимутся и учинят расправу с грабителями.

— Схоронить бы их надо, — буркнул здоровяк Каргай.

Отец его был из тех, кто погиб в погоне за арьяльцами, и он считал месть своим священным долгом. Но мертвые, да как должно не упокоенные, — дело другое. Они уже не люди — они слуги Маны, грозного бога смерти, и его ужасной матери Калмы.

— Это еще для чего? — презрительно глянув на тела врагов, спросил Учай. — Они небось к отцу на тризну идти не пожелали.

— Вот ты плетешь невесть что! — поддакнул Кежа. — Разве ты знаешь, как арьяльцев нужно хоронить? В воду кинем, и довольно. Пусть их там раки доедают.

— А ну как ночью полезут за схищенным добром? — мрачно спросил Каргай. — И скорлупы заберут, и нас утянут к Мане.

— Говорят, у бабки Калмы зубы железные и руки в десять локтей, — испуганно добавил Вечка.

— Ты давай оттирай песком скорлупу, а не болтай! — сердито приказал Учай. — Ты что, дите малое — бабки Калмы бояться? Утащат, утащат… С чего бы им нас за Кромку тащить? Разве это мы их убили? Нет, не мы.

— А если встанут? — не отставал Каргай.

— Тогда отойдем от них задом наперед, так что даже если они и встанут, то враз со следа собьются.

— А как по лесу бродить начнут?

— Нам-то что с того? Пусть себе бродят. Мы добычу заберем и уйдем. Лучшее себе оставим, прочее снесем в Ладьву на торжище…

— Если в Ладьву, то нас там могут узнать и сразу спросят, где мы их взяли, — заметил Кежа.

Учай кивнул:

— Ты прав. Самим сгодится — для новых побратимов. А на торжище все же идти надо. Там всякий люд бывает, из разных мест едут. Если где искать людей для войска, то там…

Он осекся на полуслове и замер, стиснув в руках бронзовый панцирь. Раздался громкий всплеск, и из воды показалась голова. Мощные руки вцепились в камень у берега, и речной обитатель, глотая воздух, полез на сушу.

— А-а-а! Мертвец лезет! — заорал Вечка и бросился наутек.

За ним припустили и остальные побратимы, спотыкаясь и крича в ужасе. Только раздетый донага Учай остался на месте, не в силах отвести взгляд от упыря. Он бы и рад был убежать, да окаменел от страха. Даже в сгущающихся сумерках он узнал силача Джериша, первейшего из телохранителей царевича Аюра. Тот наконец вылез, встал во весь рост и уставился на сына Толмая, отплевываясь и вытряхивая воду из ушей.

— На, на! Все забирай, только меня не трогай! — завопил Учай и бросил грудную пластину доспеха под ноги мертвеца.

Бронзовая "скорлупа" ударила того по пальцам, и предводитель Жезлоносцев Полудня взвыл от боли:

— Ты что творишь, змеево отродье?!

Учай вгляделся в могучего воина и изумленно спросил:

— Ты что, жив?!

— Я-то жив, а вот ты сейчас будешь мертв!

— Постой, постой! — Учай выставил перед собой руки. — Без нас тебе отсюда не выбраться!

— Ты что, меня дурачить вздумал? — Разъяренный Джериш схватил его за горло и приподнял над землей.

— Погоди! Выслушай меня! — хрипел Учай. — Ты успеешь меня убить, когда захочешь…

— И то верно. — Джериш с негодованием швырнул грабителя на землю. — Говори, но только быстро и толково, если не хочешь, чтобы я притопил тебя, а затем и всех прочих крысенышей!

— Я не убивал твоих людей!

— Это я знаю. Куда уж тебе! Просто завел на погибель, чтобы обворовать трупы.

Он наклонился, поднял с земли боевой кинжал, вытащил его из ножен и шагнул к новоявленному вождю.

— Есть еще что сказать?

— Да-да, есть! — Мысли быстро мелькали в сознании Учая. — Я был верным! Я привел вас сюда, как велел царевич! Вспомни, я предупреждал, что здесь живут враги, к которым не надо ходить…

— Я в этом убедился, — мрачно ответил Джериш. — Все?

— Нет, не все! Пока я вел вас сюда, мои сородичи учинили ужасное злодейство! Они напали на ваш стан. Не выжил никто!

— Что? — медленно повторил Джериш.

— Только я и те, кто со мной, остались верными клятве моего отца Толмая! Ведь это мы помогли сбежать царевичу и некоторым его людям — и нас за это изгнали из рода!

Эти слова Учай кричал во все горло — не столько чтобы убедить Джериша, сколько чтобы рассказать притаившимся неподалеку собратьям о том, что следует им говорить, если спросят.

— Твои сородичи убили наших слуг? — глухим голосом повторил глава жезлоносцев. — Это верно?

— Так же верно, как то, что я вижу тебя! Они изгнали нас и, конечно, мечтают убить. Нас всего шестеро… — Учай принялся всхлипывать. Его била крупная дрожь, то ли от холода, то ли от страха. — Нам нужно было оружие и доспехи… Я подумал, что они больше вам не нужны. А нам они помогут спастись, чтобы защитить дело, за которое отдал жизнь мой отец. Прости, если я нарушил покой ваших мертвецов, — у нас не было злого умысла…

— Лесные дикари перебили свиту царевича, — вновь повторил Джериш, сжимая и разжимая кулаки. — Хорошо, что ты рассказал мне это.

Он поглядел туда, где среди кустов прятались прочие:

— Эй, вы! Бегом сюда! Если будете мне послушны, я сохраню вам жизнь.

— Возвращайтесь! — крикнул Учай, быстро подхватывая лежащие на берегу порты и кидая недоверчивый взгляд на могучего арьяльца. Неужели тот и впрямь столь простодушен, что поверил ему? Похоже, так и есть…

— Эй, малый… — Джериш вновь поглядел на собеседника. — Как там тебя — Учай? — У вас есть хорошая еда? Мясо? А то от всех этих ягод я скоро буду щебетать, как птица! Хотя ягоды там, у медведей, с кулак величиной…

— Есть — с утра в силки попался заяц.

— Вот и отлично. Пожарьте его и найдите для меня одежду. Да подберите с земли оружие и доспехи — нечего им там валяться… — Он огляделся и добавил: — А затем — бегом в лес за дровами. Нужно будет разложить большой костер, чтобы предать тела арьев очистительному огню.

Джериш сидел у костра и жадно вгрызался в жареное заячье мясо. С каждым укусом на сердце у него становилось все радостнее и по телу разливалась приятная истома. Он с улыбкой глядел на шестерых заморышей, сидящих в стороне и с робким любопытством наблюдающих, как стремительно исчезают остатки их зайчатины.

"Наверно, думают, что стоило поймать еще одного, — благодушно подумал огромный арий. — А лучше двух. И полдюжины уток".

Он помахал в воздухе обглоданной костью: