Никита Калинин - Ловчие

— Будет позволено? — указал он на ближайший столик, и Митрич вяло кивнул.

Мы сели. Ганс, не прекращая тянуть улыбку-ниточку, снял заснеженную шляпу и аккуратненько устроил её на углу стола. Едва он сделал это, белые кристаллики на ней начали медленно таять.

— Я хочу сделать вам предложение, Константин, от которого вы не откажетесь, — самонадеянно начал он. — Какова ваша информированность относительно Игры Извечной?

Я раскрыл было рот, но Ганс остановил меня жестом — всё, мол, этого достаточно.

— Прелестно! Тогда это сократило нам время. Время, знаете ли, единственный невосполнимый ресурс!

Боковым зрением я видел Митрича. Старый бармен пялился в телевизор, у которого вдруг пропал звук и замедлилось изображение. Он вёл себя так, будто нас не было в баре. Или даже не так. Он вдруг превратился в механизм, в заводную куклу: взгляд погас, широкие плечи поникли, а лицо приобрело глуповатый вид, к тому же он почти не моргал.

— Он нас не видит, — дружески заверил Ганс. — Можете говорить любые непристойности!

Немец мерзко захихикал, прикрыв длинной ладошкой рот. Смех его с лёгкостью сошёл бы за писк пары десятков помирающих от яда мышей. Я поморщился от отвращения, и тот резко посерьёзнел.

— Лига Либертум готова взять вас, Константин Родин, последний из рода Велес, под свою официальную опеку. Лига предлагает полную защиту от посягательств со стороны Вотчины, но гарантировать её может только на собственной территории. И потому вы вылетаете сегодня. Рейс Санкт-Петербург-Мюнхен. Ещё успеете на матч!

Я начал злиться. Во-первых, мало что понял из сказанного, а во-вторых, очень, очень не любил, когда кто-то снисходительно-менторским тоном говорил мне, что делать и как поступать.

— А пиво будет? То самое, баварское?..

Лицо немца вытянулось ещё больше, он судорожно пытался понять суть шутки.

— Пиво — йа! И прямо на стадионе! “Бавария” играет с…

Настало время мне сделать жест “стоп”. Ганс замолчал, недовольный, что и его могут так грубо прервать.

— Как ты, милый человек, вообще узнал, кто я? Как ты про род узнал? Ты же приходил сюда на днях, меня искал, верно? Я ещё ничегошеньки не знал об Игре, сущностях всяких, а ты уже меня спрашивал. Зачем я вам? Кто вы, твою мать?..

Снег на его плечах не таял. Он задумчиво стучал подушечками пальцев по столу, и дробь получалась настолько громкой, что можно было подумать, будто пальцы у него костяные.

— Всё просто, Константин, до безобразия. И прагматично. Вы не обычный пробудившийся. Вы — кровный наследник давно поверженного, но не уничтоженного рода. Такое ещё случается, хоть и нечасто. И вам повезло больше, чем другим таким же, поверьте. Вами заинтересовался я. Когда и если придёт время, вы сможете повелевать Духом рода. А Лига Либертум желает иметь в своём арсенале его уникальные способности. Вы вырастите его для нас — мы поможем с этим. Все условия, Константин, будут созданы для планомерного выращивания Духа Велес. Это сложно, долго, но мы готовы. Ещё, мы не верим в проклятье вашего рода. Логика: есть проклятье — нет вас! Но вы есть! Это же просто, как дважды два! И хочется заметить кое-что: полное возрождение рода невозможно, Константин, если вдруг у вас есть такие намерения. Чтобы вырастить Духа до его первых талантов, необходимо иметь полноценную иерархию! Как говорят у вас — полный расклад. А Вотчина ещё в конце прошлого века подписала обязательства о недопущении возрождения старых родов. Всякий прямой наследник при пробуждении должен быть уничтожен. Да и вообще, Константин, — Ганс наклонился вперёд прямо, всем телом, будто лом проглотил, — ходят слухи, что грядёт новая война. Все видят: Вотчине осталось не так много. Многие хотят себе кусок её угодий. Даже Триада. Война неизбежна, и Колесо скоро пробудится — а там кто кому будет враг, а кому друг?.. Не лучше ли сразу быть на стороне победителей, м?..

— Лучше, — совершенно искренне ответил я, медленно заводясь. Ганс не понял, что я имел в виду совсем не то, что он, и несколько воодушевился. Он запустил руку под пальто, смеясь по-мышиному из-под этой бескровной, неразмыкаемой улыбки.

— Прелестно! — заключил немец с видом, будто иного исхода нашего разговора и быть не могло. — Тогда прошу — вот. Это билет на ваше имя и загранпаспорт. А, да, ещё паспорт Российской Федерации. Ну это так, в качестве перестраховки и скорее на память, вам он не понадобится в будущем.

— Настоящие? — я придушил злость, почуяв, что могу этого дракулу недоделанного использовать.

— Натюрлих! Вотчина пока не опомнилась, и вас ещё не ищут. Наши агенты позаботились, чтобы так всё и было. Информацией о пробуждении наследника рода Велес владеем только мы. Если кто-то будет вас преследовать в ближайшие сутки, знайте — это не Вотчина. Но в любом случае, сегодня же, сейчас же покидайте эту страну. Мюнхен ждёт!

— “Бавария” чемпион! — выплюнул я и сгрёб документы.

Ганс и в этот раз не очень понял, как ему следовало реагировать на странную шутку русского, и потому я опять наблюдал костлявую кисть у рта, которой он будто бы заталкивал обратно пытавшихся вырваться оттуда полудохлых пищащих мышей.

— Договор? — протянул он холодную руку.

— Договор, — ударил по ней я, как по мёртвому мрамору.

— Прелестно! Нас не должны видеть вместе.

— Лучше и не скажешь, Фриц.

— Ганс, — каркнул тот. — Ганс Рихтер.

Я покивал, теряя интерес к немцу, и принялся разглядывать паспорта. Насколько я мог судить, работа отличная. Был, конечно, шанс, что это какая-то подстава, и меня тупо сгребут при посадке. Пять минут назад я бы ни за что не принял от какого-то незнакомца документы. Но дело стремительно менялось.

Дед не говорил мне про Духа рода… Что это за Дух такой? С другой стороны, чего от деда ждать-то. Он сразу попросил особо на помощь не надеяться. Ладно, разгребём эти Авгиевы конюшни.

— Вынужден откланяться, — встал Ганс и элегантным движением надел шляпу. — Рад, что мы быстро пришли к пониманию. Время…

— Ты говорил уже. Прощай.

Немец опять улыбнулся одними губами. И на этот раз презрение скрыть не пытался.

— До встречи… последний из рода Велес.

Дверь бара глухо стукнулась, и Митрич ожил. Он что-то забубнил в усы, будто и не прекращал со мной говорить всё это время, многострадальный стакан опять издавал “гжм-гжм”.

Если я правильно понял, Лига — это европейцы. Объединение всяких Борджиа и Ротшильдов с Бурбонами. Что ж, тогда плохо работает сраный Мюллер, потому как последним в своём роде я не был. Рано они списали со счетов патриарха, ох рано. Иго, конечно, членом рода не являлась, потому как не была ловчей. Но это уже формальности. Она своя.

Я попрощался с Митричем, поблагодарил его ещё раз и вышел в снег. На улице началась самая настоящая метель, только вдобавок почему-то было морозно, что очень необычно. С Балтики тянуло жутким холодом, и поймать такси оказалось хорошей такой проблемкой. Вскоре я отказался от этой затеи и пошёл пешком. Благо, отделов с сотовыми телефонами всегда было навалом. Начать следовало с соцсетей. Дед наверняка заждался, а домового, чтобы связаться со мной, пока использовал.