Владимир Кельт - В тупике бесконечности

Дима сделал шаг навстречу, так и не опустив оружия.

− Ты зашел слишком далеко, Бес. Я пытаюсь тебе помочь, пока не поздно. Не хочу, чтобы тебя пристрелили как поганого пса, и не хочу, чтобы ты сделал в «Звездном» тоже, что на мосту.

− Я пытался их остановить.

− Их остановила полиция, − резко заявил Кротов. – И тебя тоже.

С этими словами Дима подошел и заломил Егору руки.

− Поверь, так будет лучше, − сказал он и защелкнул на запястьях холодные наручники.

«Поверь, так будет лучше» − всплыло перед глазами сообщение Татьи.

− Егор Бестужев, вы арестованы по обвинению в измене Федерации и умышленном массовом убийстве, а так же в многочисленных попытках уклониться от правосудия, − коротко зачитал Кротов и добавил: − Не сопротивляйся, Бес, так правильно. Пусть лучше тебя остановлю я, чем снайпер спецназа.

− Катись к черту… − зло процедил Егор.

Кротов кивнул двоим бойцам, закупоренным в черную броню с красной надписью ОМОН на спинах. Егора жестко схватили и повели к лифту мимо живых ярких картин, мимо перепуганных нарядных граждан метроплекса, мимо неугомонных рекламных баннеров. «Анти-ген» молчал, может Михей успел увести своих, а может и нет – теперь этого не узнать. Егор озирался, пытаясь высмотреть в толпе кого-то из людей лопухого, но не находил.

− Не рыпайся! – прорычал омоновец.

Тут же Егор почувствовал тычок под ребра, руки заломили сильнее. Наушник и IP-ком с него содрали, кобуру сняли, оружия не было. Да и сил что-то предпринять тоже. Он ведь хотел, чтобы все закончилось быстрее… Но представить не мог, что конец окажется таким.

[1] Операция «Шторм 333» − штурм дворца Тадж-бек в Кабуле в 1979 году, одна из знаменитых спецопераций Управления «А», известного как подразделение спецназа «Альфа».

Всю дорогу в Комиссариат Дима Кротов молчал. Обычно, когда удавалось остановить преступника, спасти людей и дать шанс справедливости восторжествовать, он ощущал моральный подъем, эйфорию. Понимал, зачем каждый день надевает форму и рискует жизнью. Сейчас ничего подобного не случилось. На душе было гадко до одури. И вроде бы поступил верно: как надо, по закону, а все равно было гадко.

Бронированный УАЗ остановился перед высоким квадратным зданием на Лубянке. Дима сидел рядом с водителем и не спешил выходить, краем глаза смотрел в боковое зеркало, как из фургона выводят Бестужева. Двое омоновцев скрутили Беса так, что тот низко опустил голову, и повели к черному входу в Комиссариат. Кротов был рад, что не столкнулся с ним — не хотелось смотреть в глаза и читать во взгляде очередной упрек. Разве Егор не видит, как сильно запутался? Разве не понимает, что натворил? Возможно, комиссар Данилевич прав, и у Бестужева действительно началось биполярное расстройство с маниакальными состояниями. И вроде бы тесты проходил регулярно и биочип имел отменный, а все равно случилось. Должно быть, стресс спровоцировал болезнь. В последнее время Егор почти не спал, забывал об уликах и очевидных вещах, вел себя странновато. А главное – наотрез отказывался признавать свою вину, видя в недавних событиях заговор.

Дима тяжело вздохнул. А ведь он даже поверил в это… Пока не получил от комиссара Данилевича результаты исследования новостного видео из Питера. «Следов виртуального конструирования в главной видеоячейке не обнаружено» − так гласило заключение. Кто знает, может Егор намеренно врал, что невиновен. А может, действительно верил в это, попросту стерев из памяти неугодный момент своей жизни. Амнезия при таких болезнях часто случается.

Заполнив необходимые документы и сдав отчет, Кротов направился в допросную Комиссариата. К тому времени омоновцы уже разошлись и он застал Бестужева лежащим на медицинской каталке в полубессознательном состоянии. Руки и ноги были стянуты ремнями, глаза застилала мутная пелена, осмысленность во взгляде отсутствовала напрочь.

− Это обязательно? – спросил Кротов стоящего рядом комиссара Данилевича.

− Да, − ответил тот и кивнул двум мужчинам в белых медицинских халатах. – Увозите и подготовьте для разговора.

Санитары покатили кушетку в соседнюю комнату, через большое окно с бронированным стеклом Диме было хорошо видно, что это так называемая «виртуальная станция», где подозреваемых отправляют в конструкт. Над Бестужевым склонились медики, что-то вкололи, поставили капельницу. В углу комнаты, там, где свет не был таким ярким, Дима заметил человека в серой униформе. Глаза незнакомца выглядели странно – желтые, с вертикальными зрачками.

− Кто это? — спросил он у подошедшего к окну Данилевича. — Он явно не из Комиссариата.

− Это наблюдатель, − расплывчато ответил комиссар.

Кротов повернулся, вопросительно глянул на него:

− Разве присутствие на допросе посторонних законно?

Данилевич недобро ухмыльнулся:

− Не лезьте, куда не следует. Вы свое дело сделали, Кротов, остальное доверьте Комиссариату.

Метроплекс Москва-Сити, дистрикт неизвестен

— Куда ты пропал? Почему ты пропал? Я тебя везде искала, даже через полицию… – Татья пожирала глазами лицо Игоря, стараясь прочесть ответы раньше, чем он их скажет.

Она сидела на кровати, Игорь на полу, глядя на нее снизу вверх, держал ее руку в своей, здоровой. Рядом стояла бутылка красного вина, которую он принес, и два бокала. То ли от выпитого, то ли от пережитых потрясений Татью охватило пограничное состояние между сном и явью. Слова возникали в голове спонтанно и так же исчезали, она даже не могла точно сказать, успевала ли произносить их вслух. Например, вопросы Игорю: задала ли она их или только собиралась? А если задала, что он ответил?

Тогда же у Татьи появилось странное ощущение, будто прошлое – с «Анти-геном», «Легионом», перестрелками и смертями – осталось за балконной дверью. А может его вовсе не существовало... Это был один длинный страшный сон, а в реальности есть круг от света лампы, и теряющаяся в темноте комната, и человек рядом – такой близкий и одновременно далекий. Только одного человека из того страшного сна ей не хотелось забывать — Егора. При мыслях о нем сердце сжимала тоска и ощущение чего-то утраченного. Пока Игорь ходил за вином, она тайком написала Егору сообщение. Стерла, написала вновь. И снова стерла. И вновь написала. Потом все же решилась и отправила. Сейчас же поняла, что нужно было написать иначе, но было поздно.

— Как ты оказалась замешана в этом маскараде? – спросил Игорь, вклиниваясь в ее мысли.

Татья покачала головой, едва слышно попросила:

— Не надо… Я так устала! Я хочу оставить все там, за дверью, – она кивнула на балкон.