Комбат Найтов - Родитель «дубль два» [litres]

Отъезд Бонч-Бруевича в Питер, вызванный простудой и обострением неизвестной болезни, которую позже назовут «лучевой», вызвал изменение положения Петра в экспедиции. Зам – это ЗАМ, а И.О. – это совсем другое дело! Ё-ма-ё! В прямое подчинение перешло 24 человека, обслуживающего персонала станции, большинство из которых составляли инженеры НИИ-9, механики бензомоторных генераторов, инженеры-измерители и инженеры КиПа. Народ гражданский большей частью, высокооплачиваемый и капризный. Село Реболы – довольно большое, расположено на западном берегу озера. В течение бурной истории ХХ века успело побывать в составе Российской империи, княжества Финляндского, добровольно присоединиться к РСФСР и к независимой Финляндии. Было обменяно Тартуским договором, вместе с округой, на какие-то территории на северо-западе Николаев-на-Мурмане волости РСФСР. Кто там считал и подписывал? В общем, территория СССР. В селе базируется целый погранотряд: 73-й. Кстати, ему «принадлежала» застава в Гусинском, и еще пара сотен километров северо-западной границы СССР до самой параллели Кандалакши. Экспедицию поселили в казармах погранотряда, но по дороге провезя мимо здоровенных воронок. Все члены экспедиции внимание на них обратили. Оказалось, что село обстреливается с противоположной стороны. Финны разоружили несколько фортов в Свеаборге, старой русской крепости вокруг Гельсингфорса, немцы предоставили лафеты от крупнокалиберных орудий, и финны взгромоздили девятидюймовые крепостные орудия Свеаборга на эти «железяки». Ведут спорадический обстрел всего и вся в зоне поражения этих пушек-гаубиц. Иногда достается и Реболам. Три-четыре обстрела в неделю. От одного до трех снарядов в залпе. Приятное соседство! На все сто!

Новоиспеченный начальник экспедиции пришел в расположение оной и застал «стихийный митинг», посвященный этому событию. Не назначению нового начальства, а воронкам вокруг Ребол. Дескать, линять надо отсюда, пока не накрыли. В Гусинском было страшно, но там погранцы все блокировали, и армейцы старались, а тут… Что мы можем предпринять? Домой надо, навоевались!

В ходе «дискуссии» главный идеолог «пораженцев» Володя Иванов бросил фразу: «Кабы у нас две станции было…», Петр тут же показал на него пальцем:

– Владимир Иванович, а вот теперь я слышу дело! Видать, не мне одному это в голову пришло! Сколько станций для ГОСов сделано?

– Четыре, одна – макетная, стационарная, там много чего наворотили, но тяжеленная, почти с пол «РИФа». И три автомобильных. Наша, три автомобиля, вторая – такая же, и третья, на пяти машинах со станцией помех и контрольно-измерительной аппаратурой.

– То есть, Владимир Иванович, мы мыслим в одном направлении. Мне лично кажется, что мы нашли заказчика на наши изделия!

– Это кого еще? – мрачно прореагировал инженер Иванов.

– ГАУ, главное артиллерийское управление. И оно нас в темечко до крови расцелует, если мы укажем координаты батарей, обстреливающих Реболы.

Длительное молчание, шелест листочков, один вопрос:

– Я правильно помню: девять дюймов?

– Правильно!

– А премия будет?

– Ленинскую обещать не могу, ее вроде как отменили… – ответил Петр. – Но если мы это сделаем…

Все поняли, что дело пахнет керосином и БОЛЬШИМИ деньгами. Петр побежал на радиостанцию. Ему вслед кричали:

– Хронометры не забудьте заказать!

Облет района выявил еще одну новую напасть: высокую плотность зенитного огня в некоторых районах, опять-таки на заметку артиллеристам, но облачность прижимала машины к земле, и провести аэрофотосъемку района пока не удавалось. Несмотря на наличие на этом участке фронта довольно большого количества нашей авиации, активность финской была довольно высокой. Здесь, чуть южнее, действовал финский регулярный истребительный полк LeR 1, а бомбардировочная ночная авиаэскадрилья действовала с аэродрома Йоэнсуу. Но и облет района полностью завершить не удалось, облачность начала «садиться», пошел сильный снег, добирались обратно практически по верхушкам деревьев. Синоптики дают прогноз, что непогода продлится от четырех до семи дней. Ночью из Гусинского прибыл капитан Хабаров. Привез письма из Ейска и Ленинграда для всех. Приехал не один, а с «подменным фондом»: с еще одним незнакомым летчиком-политруком, шестью техниками и мотористами, и еще четыре человека сопровождают какой-то груз на железной дороге. Теперь возвращать их из Кеми придется и перехватывать в Кочкоме. «Груз» оказался полевой типографией, ведь обещал начПО училища не забыть про отправленное на войну звено!

Транспортных сложностей здесь выше крыши! По территории Карелии проходит две железнодорожные ветки. Есть Октябрьская железная дорога и «Орловская». Соединялись они через Суоярви до революции. В первые же дни боев поселок был взят, и, по идее, должны были активизироваться перевозки по северному участку второй дороги, но этого не произошло. Самостоятельных железнодорожных войск у армии не было, они входили в состав НКВД и НКПС. Там ремонт поврежденных в боях путей почему-то не был запланирован. Место, куда мы перелетели, больших запасов топлива не имело. Рядом находилась 5-я эскадрилья 49-го истребительного полка, которая занималась… снабжением окруженных войск. Они быстро высасывали то, что успевали привезти бензовозы по заснеженной дороге, перевозя по два мешка ПДММ-100 за вылет. Несмотря на весь идиотизм приказа, парни 49-го полка мужественно вылетали практически в любую погоду. Но дни были слишком коротки. То есть вопрос о нормальном функционировании звена просто не стоял. Там, на Севере, мы находились в гораздо лучших условиях. Этот самка собаки Штерн нас обманул. Разговор об этом состоялся на второй день после перелета между Петром, Кузнецовым и прибывшим Хабаровым. Хабаров предупредил всех, что политрук стучит куда-то наверх, и в училище от него просто избавились. Нашли место, куда сплавить!

– Так, Петя, ты у нас на язык самый неуправляемый, поэтому держись подальше от звена, тем более что ты самый младший по званию, хоть и считаешься «большим начальством». Иначе греха не оберемся. Саня, ты будешь ведущим у Веденеева, но обоих к вылетам допущу только тогда, когда код выучите и зачет Тагиру сдадите. Времени особо нет, два дня даю на зачет. Зря ты его приволок, но деваться некуда.

Петру, которому такое приказание было явно против шерсти, все сказанное не понравилось, и он «полез в бутылку»:

– Михал Григорич, не дело говоришь, ой не дело. Не так надо вопрос ставить: бензина – нет, ракет – нет, подсветку так и не привезли, и где Матюшин – никто не знает. Там же, на железной дороге, болтается наш народ, которому неизвестно, где мы и что. Вот и надо отправить этого Веденеева решить вопрос со снабжением и обеспечением испытаний, а не подстраиваться под него. Отправим его к Штерну, пусть выбивает обещанное. Заодно пусть протолкнет сюда колонну машин из НИИ-9. А несданный зачет – это веская причина.