Константин Кривчиков - Контракт на смерть

Больной провел в клинике около месяца без существенных подвижек к лучшему в своем состоянии. Зато, обладая громадной силой и высоким болевым порогом, он был склонен к внезапным вспышкам гнева, что доставляло персоналу очень большие хлопоты. Вот почему главврач с легким сердцем избавился от проблемного пациента, как только поступило соответствующее предложение из концерна.

Предложение, естественно, подкрепляла крупная сумма в иностранных дензнаках, но это уже малосущественные детали. Существенным являлось то, что неизвестный сумасшедший гражданин без роду, племени, имени угодил в чуткие руки профессора Шмутко. И вскоре обрел имя. Точнее, прозвище.

Это случилось после того как профессор, исследуя возможности нового «кролика», провел увлекательный эксперимент. Подопытного четыре дня не кормили, давая в день по кружке воды, а затем запустили к нему в бокс пятерку таких же озверевших от голода и жажды пятнистых гиен. Для пущего драйва каждой из гиен перед схваткой впрыснули по несколько кубиков адреналинового «коктейля».

Шмутко и Гавел, наблюдавшие за экспериментом через стекло, ожидали увидеть ожесточенный поединок не на живот, а на смерть. Однако их надежды не оправдались. «Кролик» прикончил всех гиен в течение одной минуты, проявив не только огромную силу, но и поразительную сноровку, а также стоическое отношение к боли. Убив злобных хищников, победитель буквально оторвал одной из гиен голову, напился теплой крови, затем разодрал животному брюхо и быстренько съел сердце и печень.

– Прямо Дракула какой-то, – в ошеломлении прошептал профессор, глядя на окровавленную физиономию подопытного. И прозвище мгновенно прилипло.

Позже Шмутко около десяти раз пересмотрел видеозапись невероятной схватки и каждый раз шептал в невольном восхищении:

– Да, настоящий Дракула. Просто монстр.

Беседуя потом с Дракулой, профессор поинтересовался:

– Ну как тебе сырое мясо гиен? Не противно было?

– Вполне съедобное, – без эмоций пробурчал тот. – Мне и похуже попадалось.

– Это когда же? – оживился Шмутко.

– После ядерной войны. Со жратвой у нас очень туго было.

– Ага, – сказал профессор. – Ну, тогда понятно.

Невзирая на бредовые рассуждения и признаки распада личности, профессор по-своему уважал Дракулу и даже испытывал к «недочеловеку» и «монстру» определенную симпатию. Поэтому решение отдать ему Зину родилось хотя и спонтанно, но опиралось на определенные предпосылки.

«Пусть развлечется и выпустит пар, – подумал Шмутко. – Он ведь бабу неизвестно когда последний раз в руках держал. А коли замучает ее до смерти, так стерве и надо. Спишу на издержки – наука требует жертв».

Пока что события разворачивались по плану Павла. Он поймал машину частника и отправил Лизу домой. Но еще до этого получил очередное подтверждение своим подозрениям. Пока Данилин голосовал на тротуаре, бордовый джип покинул свою стоянку, выехал со двора и припарковался на улице в сотне метрах от места, где в тот момент находились Павел и Лиза.

Данилин расценил этот незамысловатый маневр следующим образом. Неизвестные соглядатаи занервничали, когда «клиент» не захотел подниматься в квартиру, и увидев, что он ловит машину, побоялись упустить его из вида. Поэтому и переместили свой автомобиль на улицу. И не абы как, а просчитав возможное направление движения Павла – по стороне улицы, на которой тот голосовал.

Решение было, в принципе, грамотным – иначе можно и проворонить объект слежки – но в то же время и наивным. Потому что исходило из предположения, что «клиент» ничего не заподозрил. Но Данилин засек слежку намного раньше, поэтому все последующие ходы и маневры противника просчитывались им наперед и были, как на ладони. Он знал о джипе и о том, что за ним по пятам следует «топтун». Оставалось лишь правильно распорядиться накопленной информацией.

Отправив Лизу на частнике, Павел взял паузу. Он зашел в круглосуточный магазин, купил сигареты и зажигалку, потом демонстративно закурил около крыльца. Хотя и завязал с куревом около года назад после тяжелого ранения.

Данилин размышлял.

Он мог бы сесть в свою машину, чтобы оторваться от преследователей. Но кардинально такое действие ничего бы не изменило. Наоборот. Враги поняли бы, что он засек слежку, и стали бы действовать хитрей. А он пока что не имеет ни малейшего представления о том, кто они, и кто за ними стоит.

Пойти наконец-то домой – что являлось естественным поступком после прощания с девушкой – он тоже не мог. Это было равнозначным тому, чтобы добровольно сунуть ногу в капкан.

И бесцельно прогуливаться по улицам и дворам практически в ночное время он тоже не мог. Это выглядело бы странным и наверняка навело бы соглядатаев на подозрения. Они уже и так должны ломать голову. Мол, чего мужику надо? Привез домой девку, а заводить в хату не стал и отправил куда-то. Импотент, что ли? Или просек чего?

Следовало продумать какой-то надежный маневр, однако он упорно не хотел приходить в голову. И тут Павла осенило! – не исключено, что при помощи давно не употребляемого никотина. «Позвоню ка я пока Зине, – подумал он, – раз уж она просила с ней связаться. А если не ответит, все равно изображу разговор. После чего мои действия получат мотивацию для наблюдателей».

Телефон Зины не отвечал, точнее, находился вне зоны доступа. Павел подержал трубку около уха, произнес несколько фраз, имитируя разговор, и направился к соседнему дому. Смысл его маневра заключался в следующем.

Что должны были подумать преследователи? «Клиент» переговорил с кем-то по телефону, после чего пошел не домой, а неизвестно куда. Следовательно, договорился с кем-то о встрече. При этом не сел в машину, а потопал пешком. Следовательно, встреча намечена где-то невдалеке. Остается выяснить, где и с кем.

Данилин миновал здание своей шестиэтажки и свернул во двор. У него имелось важное преимущество перед теми, кто следил за ним – отличное знание всех строений и проходов в окру́ге. А вот его враги (не друзья же!) вряд ли могли здесь хорошо ориентироваться. Тем более – в полутьме.

Именно в полутьме, потому что до знаменитых петербургских «белых ночей» было далеко, и солнце уже село. Зато горели фонари. Но не везде. Поэтому Павел выбирал маршрут на свое усмотрение – по хорошо освещенному месту; в полутьме; по темному закоулку. А вот «топтун», увязавшийся за ним, свободой маневра не располагал, зато решения обязан был принимать быстро и порой на уровне интуиции.

Смущало Данилина одно – он не знал точных намерений врагов. Чего они хотят? Держать его под наблюдением? Задержать и допросить? Убить?