Константин Келлер - Поллукс [litres]

Генерал нетерпеливо кивнул.

– Мы находились со специальной миссией по поручению господина президента в пределах Девы Эпсилон, когда появился крейсер «Несокрушимый» и вмешался в рабочий процесс.

– Каким образом? – генерал не мигая смотрел на меня.

– Он забрал наш объект.

– Вы выходили с ним на связь?

– Господин командор, вы же знаете, что это невозможно, – мои губы едва не дрогнули в улыбке, я продолжала смотреть ему прямо в глаза.

– «Несокрушимый» забрал ваш объект, и что дальше?

– В этот момент на объекте работали наши люди. Из-за невозможности связаться с командованием крейсера мы были вынуждены последовать за ним. Мы хотим вернуть членов нашей команды, сэр.

Его взгляд несколько секунд скользил по моему лицу.

– Каким образом вы прошли следом за нашим кораблем? – спросил он, словно не слыша слов о команде «Поллукса».

Тут уже я не сдержала легкой улыбки.

– Это детали, сэр. Я заберу наших людей, и мы покинем станцию.

– Какую именно миссию вы выполняли? – он явно не спешил со мной расстаться.

Ладно, эта игра мне знакома.

– Мы находились там по личному распоряжению господина президента и предоставим отчет только господину президенту, вот приказ. А также предписание господина президента и Совета мирового сообщества о свободном заходе на все существующие космические станции и получение технической и любой другой помощи по первому требованию, – я положила на стол вторую бумагу.

Он откроет карты сейчас, или мы еще поиграем?

Генерал взял в руки бумаги, смял и бросил в утилизатор.

– Эти бумаги здесь ничего не стоят.

– А это копии, – я откинулась на спинку кресла. – Где мои люди, командор?

– Они на станции. И вы тоже. Теперь от вас зависит, уйдете вы отсюда или нет, – генерал отбросил последние условности. – Итак. Как вы проследили за нашим крейсером? Где сейчас находится ваш корабль? Кто еще знает, где вы?

– Полковник Уотерс, как вам удалось так быстро дослужиться до генерала? – спросила я, воистину: язык мой – враг мой, но остановиться я уже не могла. – Я помню, что в зале военного трибунала ваш командир лично сорвал с вас погоны.

– Что ж, вы знаете, кто я, – его голос звучал угрожающе вкрадчиво.

– Я даже знаю, на кого вы работаете. Мне нужны мои люди. Целые и невредимые.

– Ваш муж и два ваших брата.

– Механик, первый пилот и наемник, – я усмехнулась, – звучит как начало плохого анекдота. Отдайте мне моих людей, и мы уйдем отсюда, – повторила я.

– Как вы прошли за крейсером? Где «Поллукс»? Кто еще знает, что вы здесь?

Тренированное ухо различило отдаленный вой тревоги. Значит, он на всякий случай поднимает истребители и флот. Сейчас возьмутся за меня. Как мне добраться до Барта?!

Створки отсека разъехались, и вошли двое.

– Увести. Выбить всю информацию.

Меня подняли, и я повисла между двумя громилами. А здесь действует Конвенция об обращении с военнопленными? И вообще, я считаюсь военнопленной?! Когда мы выходили, генерал связался с кем-то по внешним каналам, но створки закрылись, и я не успела ничего услышать. Ничего, Иосиф и капитан услышат. Меня занесли в лифт, и мы поехали вниз. Свой кабинет он пачкать не стал.

– Парни, поставьте меня на пол, это выглядит комично, – сказала я, глядя на наше отражение в дверях лифта.

Уверена, они ждали чего угодно, но только не этого. Мои сопровождающие переглянулись и поставили, наконец, меня на пол.

– Вот спасибо, – успела сказать я, и лифт остановился.

Этот этаж был совсем не похож на предыдущий. Тускло освещенные коридоры, скудная вентиляция. Обретя, наконец, возможность передвигаться на своих двоих, я заметила, что гравитация на станции чуть выше нормы. Меня втолкнули в камеру. Там уже ждали. Тоже двое. Я посмотрела на стул.

– Какая скудная обстановка, – вырвалось у меня.

Меня уже привязывали ремнями. Как я не люблю все это! Но если после этого я попаду к своим, придется это просто пережить.

Они были неутомимы. Без устали повторяя одни и те же вопросы, они, сменяя друг друга, пытались выбить из меня ответы. Я запомнила их лица. Их имена были написаны на планках на их комбинезонах. У меня болело всё. Раза три я успела побывать в «безопасной зоне», когда-то созданной в моем сознании Иосифом. Только дети были старше и к действующим лицам добавились Патрик и Оливия.

Эти парни знали свое дело – кости они не ломали. Пока. Черт! Значок «Поллукса» все еще на мне, а это значит, что Иосиф и капитан все видят! Очередной удар сбил меня с мысли, а ведро холодной воды в очередной раз выдернуло из «убежища». А воду они совсем не экономят. Хотя… вода техническая, тьфу! Во рту остался горьковато-солоноватый вкус. Гадость. Так странно: я сама по себе, а тело само по себе. Боль где-то далеко. Отдельно от меня. И я уже даже не слушаю, что говорят, быстрее бы взяли и увели к остальным. А хорошо Иосиф со мной поработал…

Что это? О! Меня отвязывают. Наконец-то. Так, взяли и понесли. Молодцы. Хоть бы в камеру. Да, камера. Летя на пол, я успела увидеть, что камера на одного, а двери без решеток – сплошным листом. Я успела выставить вперед руки. Они затекли, и удар от приземления я не почувствовала. Пока. Боль накроет меня потом, когда адреналиновый туман рассеется.

– Черт! – сорвалось у меня, когда я попыталась сесть.

Поговорить с капитаном я не могла – камеру могли слушать. Но капитан уже и так увидел и услышал все, что надо было.

– Морган?! – услышала я.

– Барт?! – я огляделась, чтобы понять, откуда звук, и увидела вентиляционное отверстие. – Барт!

– Морган, какого черта ты здесь делаешь?!! – Барт был в ярости.

– За вами прилетела, – сказала я.

– Сразу видно, удачно, – отозвался Майкл.

– А ты говорил, что у нее хватит ума не лезть сюда, – донесся голос Джейкоба.

– Морган, ты… – Барт перебирал словарный запас, мысленно, видимо, сворачивая мне шею. – Ты как? – спросил, наконец, он.

– Живая, – отозвалась я, заползая на койку. – Тут глаза и уши, полагаю, есть, так что держите свои мысли при себе. – Я вытянулась на спине, о боже!

Сознание воссоединилось с телом, и боль захлестнула меня.

– Морган, ты там чего? – насторожился Майкл.

– У них были вопросы, – как можно более внятно сказала я.

Я прямо видела, как Барт, белый от гнева, опустился на койку, бессильно сжал голову и затем, взъерошив волосы, шумно выдохнул, подавляя в себе эмоции. Майкл помечется по камере, потом саданет ногой по двери и рухнет на койку, распираемый злобой и тревогой. До меня донесся гулкий удар. Так и есть. Как ведет себя в стрессе Джейк, я не знаю и даже не знаю, беспокоит ли его вообще что-то касаемо меня.

Эти мысли не отвлекали от боли. Она затягивала словно в омут, выкручивая тело и мозг. Пора, пожалуй, отключиться.