Шимун Врочек - Питер. Битва близнецов [litres]

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Автор идеи – Дмитрий Глуховский

Главный редактор проекта – Вячеслав Бакулин

Оформление серии – Павел Бондаренко

© Глуховский Д.А., 2017

© Врочек Ш., 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Я просыпаюсь в полной темноте. Глаза болят так, словно их выкололи.

Холод собачий. Суставы превратились в стальные шарниры. Они ледяные и твердые. Я ощупываю себя руками, чтобы убедиться, что у меня еще есть тело.

В глотке пересохло. Атомная пустыня. Штат Невада в утренний час, когда холодно и ящерицы еще дремлют.

В голове одни вопросы: «Где я? Что я здесь делаю?»

И еще один, самый главный – за что?!

Пробую разобраться.

Перед глазами красноватая тьма. Сполохи огня. Желтые, красные, зеленые. Это не свет. Увы.

Это мой мозг сам придумывает то, чего нет.

Где я?

Я пытаюсь ощупать стены. Натыкаюсь на какие-то механизмы. Они в ржавчине.

Проверяю карманы. Там что-то есть. Вслепую провожу инвентаризацию:

1. Карточка. Квадратный листок картона, с одной стороны гладкий. Кажется, это фотография. Я не знаю, кто на ней изображен.

2. Перо какой-то птицы. Жесткое и грязное, с обломанным кончиком. Я не помню, для чего мне это. Кому нужна такая вещь? Я подношу его к носу и отшатываюсь. Перо воняет.

3. Зажигалка «Зиппо». Холодная, металлическая, выпуклый рельеф на боках. Чувствую легкий запах бензина. Аллилуйя! Это прекрасно. Почти так же хорошо, как запах кофе и теплых круассанов поутру. В Париже, на Монмартре, весной… Звучит так, словно я когда-то был в Париже…

Ржавая Эйфелева башня накренилась над городом. Мертвые Елисейские поля заросли рыжей, изувеченной травой. Триумфальная арка изуродована взрывом, от нее осталась только неровная половина. Из болота, в который превратился центр города, торчит корпус огромного военного самолета.

Только я ни хрена там не был.

Прекрасно. Теперь у меня есть три волшебных предмета. Как в сказке. Осталось найти им применение.

Я открываю крышку зажигалки, кладу палец на рубчатое колесико.

Чирк! Чирк!

Прокручивается колесико.

Чирк!

Летят искры.

Человек пытается зажечь огонь, чтобы осмотреться. Чтобы понять, где находится. Он до сих пор не представляет, что с ним случилось.

Человек думает: «Где я?»

Он не знает, как здесь оказался. Возможно, человек получил травму, это посттравматическая амнезия, так часто бывает.

Амнезия. Так часто бывает.

Затылок у меня болит. Я не знаю, что там. Аккуратно трогаю пальцами, они проваливаются в мягкое и влажное. Кровь? В следующий миг меня насквозь пробивает разрядом боли, меня ведет. В последнюю секунду рывком возвращаюсь в сознание. Ловлю сам себя, пережидаю головокружение, чтобы не упасть. Хватаюсь руками за невидимую землю. Холодный пористый бетон отзывается под пальцами. Похоже, в затылке открытая рана.

Я снова беру зажигалку.

Чирк! Чирк! Вшшш!

Пламя неожиданно вспыхивает. Мягким золотистым светом освещает на мгновение все вокруг… От этого света мне почти больно. Я зажмуриваюсь на мгновение.

И снова открываю глаза.

Освещает лицо человека. Его глаза. Они светлые.

Прежде чем пламя погаснет, видно, что это человек с резким рубленым подбородком, выбритой головой и шрамами на лице. Несмотря на ситуацию, в которой оказался, человек улыбается.

– Привет, – говорит он огню.

– Привет, – говорю я огню.

И пламя снова гаснет.

Полная темнота, световые пятна на сетчатке глаза. Они в форме язычков пламени.

Прыгают. Мелькают. Они везде. Я поворачиваю голову, пятна с легким опозданием двигаются за мной.

Значит, я не ослеп.

Хоть одна хорошая новость на сегодня.

Я подношу зажигалку к носу и чувствую исчезающий горячий аромат. Это прекрасно. Это живое.

Запах бензина едва уловим. Возможно, я смогу зажечь огонь только один раз. Может, два. Если повезет.

Я убираю зажигалку. Пальцы ощупывают вытертую ткань и засовывают «Зиппо» в карман старых потертых джинсов. Я провожу рукой по своему бедру, чувствуя, как холодят кончики пальцев уцелевшие заклепки. Зажигалка мне еще пригодится. Не стоит тратить бензин сейчас.

Оставлю его на крайний случай.

Я напрягаю глаза, а затем представляю белые силуэты двух ладоней. Словно они в темноте светятся. Я поднимаю их перед лицом.

«Это мои руки». Точно.

Ресурс рук не ограничен, они заменят мне глаза.

Заодно и согреюсь.

«Наши руки не для скуки. Правда, Профессор?», я почти слышу этот насмешливый хрипловатый голос. Я почему-то улыбаюсь при этих воспоминаниях.

И вдруг теряю сознание.

Я не знаю, сколько прошло времени. Минуты в темноте растягиваются в бесконечность.

Когда Бог решил наказать людей, он отнял у них время.

Бесконечность плавится и стекает вниз, как расплавленный сыр. Как часы на картине Сальвадора Дали…

Хорошая картина. Мне всегда нравился Дали.

Но я никогда не думал, что окажусь в его картине.

Белый светящийся силуэт человека на фоне черной, прорисованной белыми линиями, копии картины Сальвадора Дали.

Внутри гибкого времени… я учусь быть слепым.

До Катастрофы ходила притча о шести слепых мудрецах и одном слоне.

Слепцы ощупывали слона, чтобы понять, кто это.

Первый мудрец обхватил ногу слона и закричал: слон похож на дерево!

Второй взял слона за хвост и крикнул: слон похож на веревку.

Третий мудрец взял слона за хобот и закричал: слон похож на змею.

Четвертый мудрец: слон – это копье. Ему достался бивень.

Пятый: слон – это стена. Без сомнения. Ведь мудрец уткнулся в его огромный бок.

Шестой сказал: слон – это одеяло. А это была всего лишь шерстяная попона на слоне.

Все увидели свое. Отдельную деталь. Но целого никто не увидел.

Какой интересный парадокс, да? Парадокс слепых.

Я представляю разрозненные картинки, как кадры хроники:

Механизмы, стена, провода, брошенная банка из-под консервов…

И лестница.

Лестница. Куда она ведет?

Какая разница? Главное, это путь.

Все равно, что, заблудившись в лесу, выйти на заброшенную дорогу.

Лестница – это нить. Спасение. Все дороги куда-нибудь ведут. Даже если по ним сто лет никто не ездил и не ходил.

Я знаю.

В детстве я заблудился в тайге и уже совсем отчаялся. Сосны смотрели на меня из-под неба, мох под ногами пружинил. Но тут посреди леса я вышел на заросшую травой старую дорогу. Глубокая колея в песке. И у меня снова появилась надежда…