Шимун Врочек - Метро 2035: Питер [cпециальное издание] [litres]

«Нет уж. Мы как-нибудь сами. Потихонечку».

– Раз-два, взяли.

Они подняли дрезину и понесли. Иван думал, что руки у него скоро отвалятся. Просто останутся висеть, вцепившись пальцами в железную раму дрезины. Как у манекена на «Невском»…

Гравий под ногами скользил, мешал идти.

– Перекур, – выдохнул Убер. – Бросай дуру!

Они поставили дрезину на землю, остановились передохнуть.

Иван присел, откинул голову.

После тарахтения мотора дрезины и гулкого стука по ржавым шпалам тишина казалась завораживающей. Иван сквозь привычный гул в ушах слышал даже, как ветер шевелит траву. Или – кто знает? – трава шевелит ветром…

Все относительно в этом мире без человека.

Словно с его уходом пропала точка отсчета.

«Будь возможность, мы вернулись бы домой на подводной лодке. При полном параде, прямо на “Василеостровскую”. Высадились бы на набережной и пошли пешком. Красин, Красин. Эх…»

Они остановились рядом с вагоном номер 12. Стекла в нем были почти целые. Сквозь грязное стекло ничего не разглядеть.

Убер поднялся, пошел к вагону. «Что он делает?» – подумал Иван равнодушно и снова прислушался к тишине.

Краем глаза он видел, как Убер передвинул двустволку на спину – это было его запасное оружие, пулемет РПД остался лежать на дрезине, примерился… уцепился левой рукой за оконный проем. Поставил ногу на ржавый каток, подтянулся…

«Помой меня», – написал скинхед на грязном стекле.

Спрыгнул, отошел полюбоваться.

И тут что-то случилось. Иван сразу понял. Воздух загустел. Точно нависла над маленькой командой непонятная черная тень. Вроде ничего не изменилось, то же самое место, тот же самый пассажирский состав, те же ржавые поручни и ступени. Та же коричневая трава, пробивающаяся между шпал… Но что-то изменилось. И явно не к лучшему. Иван понял, что давно уже чувствует давление в затылке – словно опять не отрегулировал лямку противогаза.

Просто давление стало настолько привычным, что он перестал его замечать.

– Зачем? – спросил Иван, когда скинхед вернулся к отряду.

– Что нам остается, кроме смеха? – сказал Убер. – Понимаешь, брат… Смех – это реакция человека на страшное.

– Не понимаю, – сказал Мандела.

– Что? – Скинхед повернулся.

– Не понимаю, – повторил негр. В резиновой маске он был такой же, как все – не отличить. – Почему все так? Почему все должно быть так? Чем мы все это заслужили? Чем они… – Он вскочил, ткнул рукой в сторону мертвого поезда: – …это заслужили? Они ехали домой. Они кого-то трогали? Они кому-то мешали? Почему, блядь, в мире вечно происходит какая-то хуйня, а расплачивается тот, кто едет в плацкартном вагоне на второй полке?! Почему я должен идти мимо умерших детей, а? Я напрашивался?! Какого черта я вообще оказался в метро?! Зачем?! Я об этом просил? Просил?! – Он надвинулся на Убера, скинхед невольно отступил.

– Ты чего?

– Я?! Я ничего. Ты в вагон этот заглядывал?

– Я?

Негр вдруг поднял руку…

– Нет! – заорал Иван.

Уберфюрер вскочил, попытался перехватить руку Манделы, охнул. Упал на колени. Мандела, пнувший его коленом, отодвинулся. Быстро встал в стойку.

«Боевое самбо? – подумал Иван. – Как у Звездочета?»

В следующее мгновение он прыгнул. Мандела резко перехватил его в воздухе за кисть, вывернул корпус. Иван полетел дальше, рефлекторно ушел в кувырок. Ох! М-мать. Попытался встать… Земля и ржаво-зеленый вагон перед глазами качались. Иван повернулся.

Мандела посмотрел на диггеров равнодушными стеклами.

Потом поднял руки, ослабил шнурок, стянул назад капюшон.

Взялся за маску…

«Не надо!» – подумал Иван.

…и резким движением сорвал противогаз с лица – словно кожу. Р-раз! Под серой резиной оказалось мокрая смуглая физиономия. Широкий нос, темные зрачки, ярко-белые, словно светящиеся в сумерках, белки глаз.

Мандела глубоко вдохнул. Ноздри его раздувались.

Убер с трудом встал на ноги, поднял маску, сплюнул кровью. Снова натянул. Выпрямился.

Седой и Кузнецов смотрели на драчунов, озадаченные.

– Что, не ожидал от негра? – спросил Мандела. – Если бы знал, как мне сейчас дышится, Убер. Отлично. Просто отлично.

– Дурак. – Убер сделал шаг к нему. – Надень маску. Пожалуйста.

– В этом мире нужно что-то менять, – сказал Мандела. – Потому что так, как сейчас – это не жизнь. Это доживание.

– И что? – сказал Убер. – Ты решил, что надышаться радиоактивной фигней – лучший способ? Это самоубийство. И никакой доблести в этом я лично не вижу. Ты еще заплачь сейчас, чтобы я расчувствовался.

– Прямо сейчас, – пообещал Мандела. – По просьбам телезрителей…

– Юра, – сказал Иван негромко.

Он видел, куда упал противогаз негра, и медленно, стараясь сделать это незаметно, двинулся в ту сторону. Колени подкашивались, в голове гудело. Крепко его Мандела приложил, однако…

– Что, командир? – Негр стоял к нему полубоком. – Несладко? Ты извини, что я тебя ударил. Только ты меня не трогай, ладно? Договорились?

Иван остановился. Поднял руки.

– Хорошо, Юра.

– Мандела. – Убер сделал шаг вперед.

Негр вскинул автомат, щелчок предохранителя. Убер замер. Иван чертыхнулся про себя. Это уже не смешно.

– Не надо меня останавливать, – сказал Мандела хрипло. – Пожалуйста. Вы мои друзья. Я не хочу в вас стрелять. – Он обвел всех взглядом, упрямый, жесткий. – Но буду.

– Ты, ублюдок черный, ты же сдохнешь сейчас! – сорвался Убер. – Надень маску, урод! Или я тебе ее в задницу затолкаю!

Короткая очередь. Грохот выстрелов. «Очень плохо, – подумал Иван. – Это настолько плохо, что лучше бы нам мотать отсюда подальше и побыстрее». Затылок разболелся не на шутку.

Убер отшатнулся. Мандела стрелял в землю перед ним.

– Мандела, мы без тебя даже дрезину не дотащим! – крикнул Кузнецов. Молодец парень!

Негр улыбнулся.

– Хороший аргумент, – сказал он, – но запоздалый. Прощайте, друзья. Увидимся в следующей жизни. Или не увидимся. И да, еще… Не ходите за мной.

Он мягко отступил, продолжая держать автомат на весу.

– Но почему? – спросил Иван, чтобы потянуть время.

– Почему? – Мандела остановился, покачал головой. – Когда мы туда ехали… на ЛАЭС… Я думал, мы найдем что-то, что станет нашей надеждой. Для нас, для человечества… Что-то… не знаю, что! Но оказалось, там сидит всего лишь чокнутый старик, разогревающий на ядерном реакторе чайник. Вам не кажется, что это просто метафора, описывающая все человечество?

– А его сын? – негромко произнес Седой.

Мандела замер. Потом встряхнул головой, словно прогоняя ненужные мысли.

– Его сын – это шанс. – Он усмехнулся. – Но не для нас, не для людей.

– А для кого?

– Для таких же тварей, как он. Понимаете?

Иван выпрямился.

– Другая экосистема, – сказал он.