Дмитрий Силлов - Закон выживших [litres]

– Как же ты с одними ножами в Зону ходил? – удивленно поднял брови Ран.

– Ножами, если что, мне привычнее, – сказал Богдан. – Для того, кто знает, куда их воткнуть, в Зоне огнестрел не особо и нужен.

Кстати, на тяжелые научные костюмы никто из группы не позарился – из тех же соображений, что лишние пятнадцать килограмм в дальнем рейде всегда лишние. На это старикашка-ректор обиженно поджал губы, но ничего не сказал. А вот пистолет Заммер всё-таки взял помимо автомата, несмотря на рекомендации Богдана. И Воронова пристегнула к поясу кобуру с автоматическим пистолетом Стечкина. Есть военные, которые не могут жить без компактного личного оружия, и сапёр со старшим лейтенантом наверняка были из их числа.

Кстати, автоматы Калашникова были хороши. Улучшенной модификации, с планками Вивера, к которым хочешь гранатомет крепи, хочешь фонарь, а хочешь какой-то странный прицел, который старикашка-ректор назвал диковинным словом «коллиматорный». Впрочем, суперавтоматы Богдана всё равно не впечатлили. Принципы есть принципы.

…Через час группа была экипирована полностью, и Ран дал команду на выход. Горизонт на востоке уже посветлел, готовясь окраситься лучами рассветного солнца. Самое годное время для начала любых дел, связанных с долгим дневным переходом.

Неподалеку от Института замер БТР-80.

– Размещаемся, – скомандовал Ран. – Я поведу, Воронова за танковый пулемет, Заммер, на тебе ПКТ. Остальные по желанию – или в десантный отсек, или на броню. Хотя рекомендую потесниться и всем упаковаться внутри машины.

– А это зачем? – поинтересовался Богдан.

– Что зачем? – не понял Ран.

– Бронетранспортер.

– В Зону на нем поедем, – участливо, словно дебилу, пояснил спецназовец.

– Ты серьезно? – удивился Богдан. – Может, пожалеешь машину и людей? Ей-то по-любому кранты. Просто жаль будет, если группа в ней тоже сварится, как в консервной банке.

– Вот что, умник, – набычился Ран. – Твое дело дорогу показывать, которую мы и так по карте изучили вдоль и поперек. Поэтому лезь-ка ты лучше куда сказали и не отсвечивай. Вопросы?

– Никак нет, товарищ майор, – хмыкнул Богдан. – Только разрешите я лучше на броне.

– Разрешаю, – с каменным лицом проговорил Ран. И пошел бдить за тем, как группа размещается в БТРе и не забыли ли чего. Предосторожность не излишняя, ибо военные ученые научного барахла набрали с собой гору, плюс оружие, боеприпасы, продовольствие…

В общем, наконец группа загрузилась, и БТР, рявкнув двигателем, тронулся в путь, оставив позади мрачное здание Института аномальных зон.

Ехать пришлось недолго. Минут через десять бронетранспортер подрулил к воротам контрольно-пропускного пункта «Дитятки». Ран сунул под нос часовому какие-то бумаги, тот козырнул, бросив сочувствующий взгляд на майора, махнул рукой – и ворота разъехались в стороны.

– Ну здравствуй, Зона, – тихонько прошептал Богдан, когда тяжелая машина миновала границу кордона. – Я вернулся.

Медпункт «военного городка» находился на самом краю села Ораное, в большой избе, состоящей из трех комнат. Одна из них была изолированной, без окон и с массивной дубовой дверью, которую чудом не спёрли местные. Может, потому, что после аварии здесь разместился пункт первой помощи пострадавшим, а позже крепкое строение облюбовали военные, используя его по тому же назначению, что и до печально известной даты. Только что название сменили на ПМП, что с казенного языка переводится как «пункт медицинской помощи».

В ту изолированную комнату и определили странного человека, вышедшего из Зоны. И караул приставили к двери в виде крепкого солдата-срочника, с автоматом и строжайшим приказом никакого любопытного придурка к карантину не подпускать. Ну и самого задержанного стеречь как следует, не открывая дверь ни под каким видом.

В двери имелось обитое железом открывающееся окошко, куда подавались миски с едой. Ведро для отходов и оправления естественной надобности принималось через нижнее окно, оформленное столь же надежно, как и верхнее. Карантин есть карантин, у военных не забалуешь. Универсальное помещение, в период отсутствия зараженных использующееся и как палата для больных, и как гауптвахта для провинившихся.

Во второй комнате находилась перевязочная, она же процедурная. В третьей сидел фельдшер-санинструктор с тремя лычками на погонах, большой стол которого был вечно завален газетами с кроссвордами. А чего еще делать, если военные болеют редко, а местные, которых уставом исцелять не возбранялось, лечатся собранными травами и самогоном собственного производства? Ну вот разве что теперь еще одна развлекуха появилась – подкалывать караульного, когда он в фильтрующей маске и перчатках за задержанным посуду моет или ведро с дерьмом выносит. Тем более что фамилия у парня была подходящая и менять его на посту никто не собирался – спал парень прямо в процедурной.

– Слышь, Нестреляй, а ты реально стрелять не умеешь? – поинтересовался фельдшер, гоняя прутиком по кроссворду жирного таракана. – Как же тебя с такой фамилией в армию взяли?

– А поновее ничего нет? – так же лениво отозвался автоматчик, который сидел на стуле рядом с дверью. Тупые шутки по поводу своей фамилии он знал наизусть и уже давно не бесился на тех, кто пытался его подколоть, воспринимая их как неизбежное зло.

ПМП среди солдат считалось «приколом». Ни строевой тебе, ни офицерской «шкалы». Утром придет капитан медслужбы, зыркнет начальственным глазом, всё ли в порядке, – и нет его. Только скучно. Вот и веселились служивые как могли в ожидании того капитана. Единственное неудобство, что вставать приходилось рано, а то может поймать сонными на боевом посту, тогда не поздоровится. Характер у него крутой, можно и «прикола» лишиться.

Рассветное солнце мазнуло хилым лучом по оконному стеклу, которое отразило его прямо в глаз Нестреляю. Сонный солдат, тихо ругнувшись, заморгал, стер выступившую слезу, и за шуршанием рукава по лицу не сразу понял, что творится слева от него. А когда дошло, то вскочил, вскинул автомат, щелкнул переводчиком огня и направил ствол на дверь изолятора, от неожиданности забыв дослать патрон в патронник.

Понимая, что помещение будет использоваться по-разному, военные постарались, оформляя его как следует. В том числе укрепили косяки стальными уголками, чтоб в случае чего раму не так-то просто было выбить изнутри. Но сейчас эти косяки трещали, и мерзко визжали шурупы, выдираемые из деревянной стены. Потому что изнутри на дверь давили. И очень сильно, будто там заперли не еле живого, истощенного человека, вышедшего из Зоны, а здоровенного бугая весом кило в сто двадцать, не меньше.