Дмитрий Силлов - Закон выживших [litres]

– Слышь, ты, не балуй! – крикнул караульный. – Я ж стрелять буду!

На крик сослуживца прибежал сержант-фельдшер – и тоже тупо уставился на дверь, выламываемую изнутри.

– И чо делать-то теперь? – вырвалось у него. – Стрелять будешь?

– Не знаю, – растерянным голосом проговорил Нестреляй. – Инструкций не было. Просто поставили сюда, сказали «стереги».

– Так, может, того, через дверь его пристрелить, пока он ее не выломал?

– А потом чего? Под трибунал?

Фельдшер с тоской посмотрел на выход из ПМП. Капитан задерживался, и потому дополнительные указания получить было не у кого. Поэтому оставалось только генерить идеи.

– Так если он ее выломает, это ж побег?

– Ну да, – кивнул Нестреляй.

– А при побеге имеешь право открыть огонь.

– Наверно, – дрогнувшим голосом проговорил караульный.

Стрелять ему за время службы приходилось трижды – два раза из «калаша» на полигоне и один раз с вышки из пулемета, короткой очередью по старому, изрешеченному пулями пню, торчащему в пятидесяти метрах от кордона. Это называлось «пристрелкой на местности». И сейчас при мысли, что, возможно, придется убить человека, у рядового неслабо так затряслись руки.

– Мужик, заканчивай дурить! – заорал Нестреляй, глуша страх собственным воплем. – Застрелю ж нахрен!

Но его крик заглушил жуткий треск. Дверь вывалилась наружу из проема вместе с косяком… и солдаты увидели того, кто ее выломал.

Выходец из Зоны стоял, глядя на них пустыми, совершенно белыми глазами. А изо рта у него торчал распустившийся цветок – мясистый, багровый, словно вырезанный искусным поваром из только что разделанной говяжьей туши. Венчик цветка был направлен в лицо Нестреляя, которому показалось, что не человек смотрит на него своими ужасными глазами, а именно этот цветок, лепестки которого шевелились, словно живые.

Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой, и тогда солдат нажал на спусковой крючок, желая лишь одного – чтобы это страшное наваждение исчезло из его жизни.

Но оружие молчало. При всем своем совершенстве автомат Калашникова не стреляет, если в патроннике нет патрона.

Поняв, что убить кошмарную тварь не получится, Нестреляй заорал и попытался ткнуть стволом в цветок, который, казалось, внимательно изучает его, невидимыми щупальцами проникнув в голову и пытаясь добраться до мозга.

Но цветок среагировал быстрее.

Лепестки сжались на мгновение в некое подобие кулака – и резко разошлись в стороны, выплюнув из своего основания десяток острых шипов, которые вонзились в лицо солдата.

Резкая боль заставила Нестреляя выронить автомат. Его руки взметнулись к лицу – и наткнулись на шипы. Один он даже успел выдернуть, прежде чем понял, что по его щекам течет не только кровь, но и содержимое глазных яблок, пробитых насквозь.

Солдат застонал и рухнул на колени. Понимание произошедшего молнией пронзило мозг. У него больше нет глаз… Как теперь жить? Да и зачем?

– Убей меня, – прохрипел он. – Пожалуйста.

И не понять было, к кому адресована просьба – к фельдшеру, который в оцепенении переводил взгляд с монстра на окровавленное лицо товарища и обратно, или же к чудовищу, которое медленно, неуверенно перешагнуло порог изолятора – и остановилось, словно в задумчивости.

Вокруг него была незнакомая, непривычная обстановка, и сейчас оно, отразив агрессию со стороны одного существа, пыталось понять, насколько для него опасно второе. Шипы оно создало из зубов носителя, которых осталось немного, и это пока что единственное оружие следовало беречь.

Внезапно оно увидело еще одно существо, которое решительной походкой вошло в здание. От него веяло силой и уверенностью, которые в совокупности всегда представляют опасность. Поэтому лучше было потратить последние четыре шипа, чем рисковать…

Капитан Северов вошел в ПМП – и на мгновение замер.

Фельдшер с выпученными глазами прижался спиной к стене, сам белый как стенка от ужаса.

Караульный же стоял на коленях, а его окровавленное лицо было утыкано какими-то странными гвоздями без шляпок.

Рядом с несчастным маячила жуткая фигура с белыми гляделками и мерзкой пакостью на морде. Причем и лысому чернобыльскому ежу было ясно, что изуродованное лицо солдата – это ее рук дело.

Прежде чем попасть в батальон охраны кордона, Северов побывал в нескольких неофициальных и одной официальной горячей точке, где выжил лишь потому, что с реакцией у него был полный порядок. И с чуйкой – тоже. А также со скоростью приведения оружия в боевое положение. Поэтому тварь еще только собрала свои лепестки в кулак, чтобы плюнуть шипами в офицера, а у нее в голове уже сидели три пули из восьми, находящиеся в магазине офицерского «макарова».

Чудовище отбросило к стене, по которой оно сползло вниз, пачкая мозгами и кровью свежую побелку. Но мясной цветок еще был жив и даже пытался прицелиться в Северова для решающего плевка.

Его капитан разнес четвертой пулей. После чего проверил все три комнаты ПМП, держа пистолет наготове. И лишь убедившись, что другие чудовища там не прячутся, спрятал оружие в кобуру и повернулся к фельдшеру.

– Сержант, что это за нахрен?

Но из фельдшера сейчас был плохой собеседник. Он хлопал глазами и мямлил что-то невразумительное.

– Ясно, – сказал Северов. – Понаберут сопляков в армию, мать их…

И, подойдя к караульному, остановился в двух шагах от него.

Нестреляй был мертв. Он скорчился на полу в нелепой позе, подогнув под себя ноги и уставившись в стену пустыми глазницами. Семь коротких палочек торчали из его лица, и на их концах медленно набухали маленькие кровавые цветы.

– Ишь ты, размножилась, паскуда, – задумчиво проговорил капитан. – Так, слышь, сержант. Хорош бледнеть лицом, как кисейная барышня. Давай мухой к моей машине и тащи сюда канистру с бензином. Пусть институтские меня сожрут живьем, но лучше сжечь нахрен один дом, чем потом отстреливать эти цветочки на телах жителей всей планеты.

Бронетранспортер отъехал от ворот КПП «Дитятки» не более полукилометра – и заглох. Причем так, будто у него сроду двигателя не было. Раз – и всё, умерла машина, хотя никаких видимых причин для этого не было.

– Что за бред? – с недоумением в голосе произнес Ран, с четверть часа прокопавшись в двигателе и так и не поняв причину его преждевременной смерти. – Никаких повреждений. Проверяли ж БТР перед выездом, всё работало как часы.

– Это вы его на Большой земле проверяли, – хмыкнул Богдан. – А тут – Зона. Как говорится, почувствуйте разницу.

– Ладно, – скрипнул зубами майор. – Значит, придется топать пешком. Давайте-ка, товарищи ученые, выгружайте ваш научный хлам, грузите его друг на дружку, и двигаем дальше, к великой цели.