Валерий Гуминский - Оазис

В кромешной тьме я тихонько выглянул в коридор и прислушался. Тишина могильная, на уши давит так, что хочется заорать во все горло. Мрачные и оплывшие остовы умершего города проглядываются в окнах. Комната, в которой мы сейчас находились, была на обратной стороне башни. Интересно, что здесь? Такие же насыпи, разрушенные дома. Ничего нового.

Я не первый раз ночую в таких гнетущих местах. Самое неприятное и страшное начинается через пару часов бессмысленного ожидания какой-то опасности. Чудятся всякие шорохи, вздохи — как будто кто-то пытается подобраться к тебе. Воздушные потоки, срывающиеся сверху в котловину, кажутся за сопение морфов, разгуливающих по своей законной территории. Изредка вскрикнет ночная птица, заставляя обмирать сердце до полной остановки. Хочется разрядить в нее весь барабан револьвера. И все же я привык к таким ночевкам. Сиди тихонько, не кури, не пей спиртное, даже отливать не торопись. Нюх у морфов отменный. Они сразу реагируют на необычные запахи.

А мы здесь начадили горящей тряпкой и куревом, — пришла опасная мысль. — И два трупа внизу в лужах крови.

Внизу с шорохом осыпалась куча щебня. Я едва не подлетел на месте, но сдерживая себя, с величайшей осторожностью подобрался к окну и перегнулся через подоконник.

Вдоль башни бродила непонятная аморфная тень, так старательно пыхтя носом, что я заподозрил у нее насморк. Она прыгнула в окно первого этажа и пропала. Холодный пот мгновенно покрыл мою спину и лоб. Скотина! Все-таки учуяла кровь! Теперь прямо под нами будет шарахаться всю ночь, напрягая своим сопением.

Судя по всему — тварь прямоходящая, с длинными руками, сильно сутулая. Если этот урод — человеческий мутант, превратившийся в бесполое злобное существо, нам придется очень несладко. Тварь коварна, жестока, злопамятна. Сохранив остаток человеческого разума, прекрасно понимает, кто для нее самый опасный враг.

В общем, дальний родственник на нижней эволюционной ступеньке. В гробу я видел таких родственничков. Может, разбудить парней? Есть опасения, что мутант учует наши следы и потопает следом. Его не остановят обрушенные пролеты. Прыгает тварь на три-четыре метра вверх без всякого напряжения.

Ночной гость обнаружил-таки трупы убитых ягуара и Фикуса. Я услышал его радостное урчание. Хорошо, что мутанты не живут стаями. Максимум, по трое-четверо контролируют свою территорию. Если сейчас подтянутся его дружки, есть шанс всех укокошить и уже спокойно с рассветом обшарить башню до самого верха.

Грохот упавшего Бурито вместе со столом разбудил, наверное, весь город.

— Урод! — прошипел я. — Говорили же тебе на пол лечь!

— А? Что? — подскочил даже Канадец. — Парни, вы где?

— Спокойно, брат, все здесь, — отвечаю как можно тише. — Этот твой Бурито сейчас всех мутантов в гости позвал. Внизу тварь пирует.

— Босс, я не хотел! — мексиканец с прытью зайца отскочил в дальний угол, уже ощущая на своем горле тяжелую руку Канадца. — Не надо! Случайно же вышло!

— Урод! — подтвердил мою раннюю оценку пахан. — Живо в коридор и слушать, куда мутант направится! Еще их не хватало для полного счастья! Господи, да что за день такой?

— Ничего, скоро утро, — успокоил я его. — Внизу есть жратва. Пока не обглодает до костяка — к нам не полезет.

Бурито, не испытывая судьбу, выскользнул в коридор и занял стратегическое место, с которого можно было, напрягая зрение, рассмотреть, кто попытается прорваться наверх. А Канадец, встав напротив меня возле дверного косяка, тихо сказал:

— Алекс, если ты в самом деле мутишь дела с монахом — возьмешь меня в долю?

— О какой доле говоришь, Канадец? — удивился я. — Орден хочет найти Оазис, и не придумал ничего лучшего, как послать одного монаха на гибель.

— Он же предложил тебе идти с ним!

— А ты как думаешь: Галантини просто так нас отпустит? — я фыркнул. В плане брата Симона этот момент был самым непродуманным. Или я чего-то не знаю. Опасно играть с Орденом, правительством и Директором каторги одновременно. У каждого крапленые карты и по три козыря в рукаве.

— Допустим, что он согласится, — осторожно ответил Канадец. — Я только допускаю. Кого возьмешь с собой в этом случае?

— Я никого не знаю. Корешей в тюряге нет. В таком случае я готов один помочь монаху. Гораздо спокойнее будет. Никто в спину не стрельнет.

— Слушай, русский, я понимаю, что моя просьба звучит глупо после твоего признания, — по голосу чувствую, что Канадец мнется, и улыбаюсь. Все равно не заметит. — Я хочу сдернуть из этого дерьма. Чувствую, не выдержу, сбегу. А если Орден и в самом деле замутил поиск Оазиса — я бы подписался на амнистию.

— Амнистию могут не дать. Тут вообще не ясно, что кроется за предложением Симона. Хочешь рискнуть жизнью? Там, — я неопределенно мотнул головой, — сплошь опасности. Анархистские и клановые банды, неконтролируемые властью территории, метаморфы…

— Да лучше так! За стенами Гранд-Каньона жизнь только начинается. В этой клоаке с разными уродами гнить не хочу! Сдохну, так на свободе!

— Канадец, а где ты служил? — мысль, болтавшаяся на периферии сознания, и до сих пор не хотевшая оформиться в правильную догадку, выскользнула наружу.

— Как догадался? — усмехнулся пахан.

— Да слишком ты выделяешься среди этого контингента, — охотно откликнулся, не забывая контролировать непутевого Бурито, сердито сопящего в темном зеве коридора. Не заснул там, а? — Выправка, командирские задатки, умение подчинять себе разношерстную братву. Конечно, хитро прячешься, думаешь, не заметят.

— Ну ты…, - фыркнул Канадец. — Так уверенно говоришь. А вдруг ошибся? Неверные выводы из минимума фактов. Многие частенько грешат этим.

— В любом случае ты знаешь, что такое дисциплина, только не хочешь применять ее среди копателей, — заметил я. — Вот это и странно.

— Ладно, убедил. Я действительно профессиональный военный. Пять лет служил в Двенадцатом егерском полку «Техасские клинки». Стояли на южных рубежах сектора, гонялись за узкоглазыми контрабандистами из азиатских конгломератов. Дерьмовая работа. Жара, москиты величиной с приличного стервятника, твари из болот — то еще развлечение, Алекс… Отслужил, в общем. В награду — малярия, еле вылечился. Спасибо одному индейскому шаману. Поднял на ноги, от трясучки избавил.

Канадец замолчал, словно прислушивался к шорохам извне. Я был спокоен. Пока тварь не наестся — бродить по башне не будет. А на сытый желудок кому охота прыгать по лестницам? Так что сидим тихо и беседуем.

— Двадцать пять лет. Гроши в кармане. Худой, как глист, желтый. Куда податься? Решил пробираться в столицу сектора. В Вашингтон меня никто не звал. Кому я там нужен? Этих егерей после контракта как червей после дождя, — послышались в голосе Канадца тоскливые нотки. — Полгода добирался, по пути подрабатывал потихоньку разными способами. Однажды на одном постоялом дворе неподалеку от Вашингтона схлестнулся с ребятами из дешевой банды, грабящей проходящие дилижансы: почтовые, грузовые, пассажирские. Ничем не брезговали. А здесь решили с ходу обчистить посетителей. Так случилось, что я был в отличной форме и хорошем настроении. Вторые сутки с одной барышней миловался, отдыхал душой и телом. Пришлось встревать в разборки. Троих хлопнул на месте, а остальные испугались. Сам же знаешь, Алекс, что у нас любой мальчишка с оружием обращается лучше, чем с игрушками. Понадеялись на внезапность — получили по морде от постояльцев. Стрельба до небес стояла. Веселуха!