Николай Горцев - Точка Выбора

- Как ты познакомился с Иваном, что делал, когда работал на него?

Валуй начал свой рассказ, а я обернулся к Лере и постучал кулаком по своему виску. Девушка, улыбаясь, постучала по своей голове в ответ.

Через десять минут мы знали, что представляет из себя камень, как работает и чем занимается контора Ивана, что непонятные слова «Ом гхи манна труда» это мантра силы, позволяющая стать таким же могущественным, как атланты, а так же тот факт, что атланты уже двести лет как поработили человечество и оккупировали Землю, и только небольшие группы сопротивления, такие как группа Ивана - «Батьки», борются с их поползновениями, периодически устраивая ритуалы света в храме на территории «реабелитационного центра». Саму же группу фанатиков, верующих в это, Иван называет «общиной света», или просто «общиной», и твердит, что приведёт мир к освобождению при помощи оружия самих атлантов — камня, который может видеть будущее и читать судьбу. Камня с фиолетовым сиянием.

Периодически на «ритуалах света» члены общины в доказательство приверженности культу совершают в церквушке реальные человеческие жертвоприношения. Приносят в жертву Иеговы уже несознательных бомжей, у которых нет ни родственников, ни друзей, да и вообще проблемы с головой. По мнению Валуя это помогает Ивану лучше контролировать членов общины — когда у каждого руки запачканы в крови, послушания и страха становится больше. Однако по мнению Ивана, жертвоприношения помогают Господу очистить землю от скверны, а все убитые «нищие духом» только помогают атлантам контролировать сознания людей, так как являются рассадниками опасных бесов. Бесы живут в этих людях и кочуют от человека к человеку, и при помощи этих бесов атланты захватывают человеческие сознания. Тела жертв «культа света» сжигаются в печи котельной неподалёку от церкви, с заднего двора которой тела можно проносить туда незаметно.

Однажды такой жертвой стал и один из атлантов, которого привезли связанным Васёк и Лысый. Это была большая удача, и члены «общины» собирались его пытать. Однако после случая с «сывороткой бессмертия» Лысый с Валуем просто запинали его ногами до бессознательного состояния. Пришлось на скорую руку проводить ритуал прямо посреди дня, закрывшись от всех в храме. Умирая, «атлант» произносил ту самую мантру силы, так о ней узнали Иван и члены общины.

На вопросы о «долине смерти», оживших мертвецах, параллельных реальностях и точке выбора, Валуй невнятно мычал что ничего не знает. Иван ничего не рассказывает им, а лишь просматривает их иногда с помощью «камня» одному ему ведомым образом. Однажды так удалось раскрыть мелкий загвор против «батьки» и казнить заговорщиков тем же методом. О камне Валуй тоже ничего толком не знал, даже в руках его не держал. В общем, мелкий исполнитель.

Когда фонарь уже совсем гас, и мы с Лерой, переглянувшись, поняли, что больше не хотим выслушивать от напуганного громилы историй об ужасах, творящихся за колючей проволокой «колонии-поселения», и пора уже уходить чтобы не блуждать в темноте. К тому же кровь уже почти вся вылилась из стеклянной колбы капельницы — видимо, на длительный «лечебный сеанс» без иглы она не была рассчитана.

- Ладно, ты нас убедил. - сказал я, смачивая марлю в растворе хлороформа и поднося её к носу пленника. - Ты будешь жить, только обещай больше не переходить дорогу…

- Обещаю… - забормотал Валуй, так и не дослушав. - Я всё обещаю… Сдела…

Постепенно напряжение всех его мышц спало и он снова провалился в сон.

Я небрежно наклеил медицинский пластырь на рану, слегка протерев область раны от крови. Сдирать всё равно будет больно — скорее всего будет ходить с пластырем, пока рана не заживёт.

Когда мы отвязали спящего Валуя, его тело не удержалось в кресле и упало прямо на грязный пол заброшки, так и не проснувшись. Я подумал, что августовская жара не позволит отморозить что-либо этому здоровяку. Мы собрали «театральный реквизит», оставив окровавленное кресло с верёвками, и двинулись прочь...

Мы с Лерой в очередной раз стояли на платформе отъезжающих струнных поездов. В этот раз было утро, и восходящее солнце освещало дымку московских пробок там, далеко внизу. Несмотря на то, что с приходом струнного транспорта пробок стало значительно меньше, желание понтов в людях неискоренимо, и прикатить на работу «на своей тачке» норовит почти каждый, у кого сия, пусть даже кредитная, имеется. А город становится ещё более «не резиновым» с наплывом трудовых мигрантов из более отдалённых городов на скоростных поездах.

- Ну и куда ты теперь?

- Поеду сама посмотрю на эту вашу «долину смерти». Может найду что-нибудь.

- Ты ж в Канаду хотела?

- Да что мне эта Канада? Нас теперь и здесь неплохо кормят!

По улыбке Леры я понял, что девушка выросла из подростковых мечтаний и ступила на новую ступень своего личностного роста. И моя улыбка ей в ответ была полна радости за её «взросление».

- Удачи тебе!

- Спасибо, она мне не помешает. А тебе удачно внедриться в «центр».

- Да если возьмут… Всё ещё вилами по воде писано…

Лера ткнула мне пальцем в грудь и заявила:

- Конечно возьмут! Будешь их самым лучшим агентом! А я — твоим информатором!

Мы засмеялись и обнялись ещё раз. Громкоговорители начали объявлять посадку на рейс.

- Это мой! - сказала Лера.

- Пошли. - вздохнул я, взваливая на плечи рюкзак девушки.

Прощаясь на неопределённый срок, я даже поймал себя на мысли, что мы стали близки и нам после прожитого вместе будет не хватать друг друга. Мне уж точно будет не хватать Леры.

Оставив багаж в салоне юнибуса, я ещё раз крепко обнял Валерию. Она поцеловала меня на прощание. Пожелав друг другу всего наилучшего, мы разошлись каждый своей дорогой. Я — обратно на перрон, откуда можно махать рукой уходящему составу, Лера же — к далёкому уральскому хребту, а дальше, с пересадкой на поезд (струнные дороги пока не протянуты по просторам Сибири), до самой солнечной Якутии. Естественно, с остановками на Алтае и Байкале.

По возвращении домой я даже ощутил тоску. Я бы тоже сейчас так вот махнул на просторы необъятной Родины, даже несмотря на приближающуюся осень, объездил бы всё, излазил бы все горы и наслаждался бы каждым моментом. Но пока мой удел — сидеть в бетонной коробке и писать программы людям. Впрочем, завтра всё изменится. Для меня это будет очередной шаг в неизвестность, однако у меня должно быть достаточно информации, чтобы хотя бы попытаться перешагнуть через эту пропасть между мной и каким-нибудь рядовым сотрудником «центра стратегических исследований». А сегодня же нужно устроить себе день расслабления и отдыха, да не омрачат его тревожные предчувствия и колющая боль в боку...