Джеймс Сваллоу - Погребенный кинжал

— Всё должно умирать, — сказал Гарро, и, как только он произнес эти слова, с его души словно свалилась огромная тяжесть. — Именно смерть определяет то, кто мы есть и что делаем, — он стиснул зубы. — Борьба имеет значение только в том случае, если мы смертны.

Жужжащий смех окружил его, зловонное, шипящее ликование Повелителя Мух покалывало обнаженную кожу легионера.

— Я снисходительно убью тебя сам, Натаниэль. Это будет подарок. Потому что если не я, то его рука заберёт тебя… и это будет вечность боли.

Клешня медленно и неумолимо продвигалась вперед, прижимая Вольнолюбец к обнаженной шее Гарро.

— Я… видел эту… тьму, — Локен выдавливал из себя слова, каждый слог давался ему с трудом. — Я побывал в том месте, что за гранью смерти.

Руки Варрена задрожали, смыкаясь еще крепче, а извивающиеся черви под его кожей, казалось, впали в какое–то безумие. Застывающая кровь сочилась из ноздрей мертвеца и черными ручейками текла из уголков его глаз.

— Нет ничего постыдного в страхе… в страхе перед этой пустотой, — Локен погрузился в воспоминания, с которыми ему хотелось никогда больше не сталкиваться, позволив правдивости своих слов подкрепляться памятью. На Исстване III он умер — или был близок к тому, чтобы стать проклятым — и в этом безумии воскрес снова, как сломленная душа, называемая Цербером.

Там был Мейсер Варрен. Он видел Локена в худшие, самые тяжелые времена. В таком состоянии, что лучше было убить его, как обезумевшего, дикого зверя.

— Неужели… ты… помнишь? — поперхнулся Пожиратель Миров.

Крик, глубокий и первобытный, больше похожий на рев смертельно раненного хищника, чем на вопль человека — вырвался кровавой пеной из покрытых шрамами губ Варрена. Судорожным движением он отпустил Локена. Прежде чем Странствующий Рыцарь успел среагировать, Варрен сорвал с него патронташ и вытащил из него несколько крак-гранат.

Рыча, беснуясь, кусаясь и отбиваясь от самого себя, Варрен отшатнулся. Он прижал звякнувшие гранаты к груди в странной защитной манере, даже когда жирные личинки, пожирающие его заживо, почувствовали опасность и вырвались наружу. Скользкие от крови легионера, безглазые существа вынырнули из–под его кожи и завыли, как сирены.

Предохранительная чека разом выскочила из всех гранат, и Варрен упал на колени, сражаясь, чтобы совершить свой последний акт в качестве воина Империума Человечества.

Локен поднял руку, прикрывая лицо, и низко пригнулся, когда взрывная волна вырвалась из кратера в покрытой инеем земле, ознаменовав жертву Пожирателя Миров бурей огня.

— Подчинись.

Команда обрушилась на Гарро, раздаваясь сразу со всех сторон. Он закрыл свое сердце от гудящего голоса.

— Прими метку,— взвизгнуло существо. — Возьми Чашу. В последний раз, испей глубоко и познай истинную силу.

Легионер напрягся, оттесняя противника, как только мог, но аугментическая нога капитана начала вибрировать, когда сервоприводы оказались перегружены. Если металл подведет, то Повелитель Мух пронзит его собственным мечом, и смерть, которую так отчаянно желал Гарро, никогда не придет.

— Н ет. Я этого не приму. Я не паду здесь!

— Если ты откажешься, то погибнешь в невыносимой агонии,— сказала ему тварь. — Когда ты бежал, как трус, каждый брошенный тобой воин из Седьмой Великой роты был наказан за твой проступок. Их поносили и ненавидели. Твое наказание будет таким же, увеличенным в тысячу раз!

— Будь ты проклят, — прорычал Натаниэль, вспоминая лица своих легионеров. Он верил — не все из них поддерживали Гора, и знание того, что эти решительные братья пострадали из–за него, ранило до глубины души. — И будь проклят Мортарион за путь, по которому я никогда не пойду!

— Да будет так,— Повелитель Мух затмил небо своим роевым покровом, двигаясь вперед, чтобы убить. — Умри, зная, что твое неповиновение ничего не изменит. Твой проклятый труп станет отличным снарядом для пушек…»

— Гарро! — он услышал крик Локена и краем глаза увидел размытое пятно блестящего металла, когда другой Странствующий Рыцарь метнул свой клинок в его сторону.

— Неповиновение — это всё, — возразил Натаниэль и в яростном порыве приложил все остатки силы, чтобы оттолкнуть руку существа с кинжалом. Генетически усиленные, нечеловеческие рефлексы позволили Гарро схватить брошенный меч в воздухе прежде, чем тот упал в недосягаемости, а импульс движения клинка перешел в точный, быстрый взмах.

Схватка, ненадолго прерванная, возобновилась. Но теперь преимущество было на стороне капитана. Вольнолюбец взлетел вверх, а меч Локена опустился сверху, образовав подобие креста на уровне шеи Повелителя Мух, зажатой между двумя лезвиями.

Тварь еще раз попыталась ударить его кинжалом, но легионер не колебался и сомкнул мечи, как ножницы. Голова причудливого зверя подлетела в воздух на струе маслянистой жидкости, в верещащую массу устремившегося за ней роя.

И все же оно не умерло. Обезглавленное тело отшатнулось, огромная клешня вцепилась в пустоту, чумной кинжал вонзился в пустой воздух в безумном повторении последних действий тела.

— Прикончите его, — прорычал Гарро, когда Локен и Галлор обошли тварь с флангов, держа болтеры наготове. Странствующие Рыцари открыли огонь очередями, поливая существо избыточной огневой мощью масс-реактивных снарядов. Оболочка из насекомых и грязи, составлявшая его контуры, была уничтожена вместе со сгнившими остатками бедного Мерика Войена.

Ревущий грохот выстрелов эхом отдавался в течение долгих секунд над искореженной пустошью, заглушая панические вопли выживших, нападавших и бесконечное жужжание роя. Натаниэль вонзил меч Гарвеля в землю, оставив его для товарища, а сам направился к большому чернеющему пятну на снегу, где повсюду валялись клочья изодранной, рваной плоти.

Опаленные, пищащие личинки и колонии пресмыкающихся тварей уползали прочь при его приближении. Они сгрудились вокруг останков, а вой роя, похожий на скрежет металла, становился все пронзительнее, пока он всей массой не обрушился на землю.

На мгновение Гарро показалось, что насекомые поедают останки, но затем мясистые лохмотья раздулись и лопнули с невиданной, невозможной силой. Место смерти превратилось в сад протухшего мяса, сухожилий и формирующихся костей, куски которых соскальзывали друг с друга, как части головоломки, сделанной из мясных отбросов. Ползущие нити сухожилий сцепились друг с другом и туго натянулись.

— Он снова формируется, — крикнул он, усталость и отвращение боролись с покорностью и гневом.

— Я этого не потерплю, — сказал Малкадор. Сигиллит, вынырнув из дыма и тумана, подошел к легионеру, неуклюже шагая с посохом в руках, как будто тот тянул его вперед.