Джеймс Сваллоу - Погребенный кинжал

— И какова же цена клятве, данной в объятиях безумия?

Он прошептал эти слова, он выкрикнул их в пустоту .

— Чего ты хочешь, сын мой?

— Чего ты хочешь, мой чемпион?

Голоса смешались в одну колоссальную дрожь, проникая сквозь физическую оболочку и кости в его бурлящую и неспокойную психику.

— Я хочу… Выстоять.

— Тогда встань, — ответил незнакомец.

— Встань, Мортарион. Там, среди звёзд, тебя ожидает братство, подобных которому ты не можешь себе представить. И вместе с ним — цель, которая озарит галактику. Крестовый поход, который обессмертит твоё имя в вечности.

— Тогда восстань, — ответил ему Дедушка.

— Восстань, как принц, рождённый смертью. Месть ждёт тебя в царстве людей, а вместе с ней и твоя самая тёмная, страшная цель. Резня, после которой твоего имени будут бояться до тех пор, пока последняя человеческая душа не исчезнет в энтропии.

В тот же миг Мортарион без раздумий произнёс клятву:

— Я отдаю себя твоему знамени. Моя кровь и плоть, непоколебимая сила моей воли и духа будут твоими, если ты даруешь мне освобождение.

Его рука нащупала повреждённое, потрескавшееся лезвие боевой косы, и он схватил его достаточно сильно, чтобы разрезать металл и пролить кровь.

— Вот тебе моя клятва.

Он посмотрел вниз и увидел изменения, происходящие с ним.

Сила мутации была неизмеримой, она прорывалась сквозь его физическую форму, превосходя жалкую ограниченность плоти и крови.

Мортарион резко поднялся на ноги, понимая, что он преображается с каждым ударом сердца. Из его позвоночника вырвались чумные, насекомоподобные крылья, они трепетали и подрагивали с каждым изменением. Его душа была полностью пропитана энергией разложения. Она умирала и жила, возрождалась и уничтожалась.

Плоть на его измождённом лице натянулась, растягивая рот в кривую усмешку. Это была улыбка самой Смерти.

Он смог выжить.

— Добро пожаловать домой, — произнесли голоса.

[Солнечная система; сейчас]

Варп скомкал поверхность реальности, прежде чем взорваться и открыть проход в Материум.

Это уродливое, чудовищное извержение исторгло чистое безумие и осколки извращённых невероятностей. Открыв гноящуюся рану на лице пространства и времени, эта слеза в реальности бросала вызов жалким правилам грядущего и канувшего в лету. Причудливые создания, которые не могли обитать вне мира кошмаров, обретали на мгновения плоть, сам факт раскола реальности заставлял их существовать.

Вокруг пульсирующих, визжащих краёв разлома образовались огромные сверкающие волны смертоносной радиации, и бури частиц, осквернённых магией, ворвались в безвоздушную пустоту в пламени невозможных красок, искажающих душу. Флотилия Легиона Гвардии Смерти сумела сбежать из своей зачарованной тюрьмы в глубинах Имматериума.

Сотни ржавых боевых корпусов кораблей зависли в небе вокруг величайшего бастиона Империума, загрязняя космическую черноту своим присутствием, когда лучи далёкого Солнца падали на их полуразрушенные корпуса. Кинжалы из ржавеющего металла, которые некогда были гордыми символами XIV Легиона, высыпались из кораблей и сплетались друг с другом как мухи-падальщики, роящиеся вокруг окровавленного куска мяса. Рядом с ними медленно и тяжело проплывали гигантские боевые баржи, оставляя за собой потоки гнилых и ядовитых отходов.

Наступил момент, когда проклятый флот полностью прошёл через варп-портал, и рана в пространстве схлопнулась в ту же секунду. Масса неживой материи и зараженной стали, являющаяся перерождённой Гвардией Смерти, неспешно повернула свои штурвалы к далёкой Терре.

Этот мир предстал пред взором огромного измождённого и костлявого существа, коим теперь являлся Жнец. Его лицо скрывал капюшон, а одна рука сжимала в когтистой ладони гигантскую косу. Он взмахнул другой рукой, указывая на сверкающий уголёк, для чего ему пришлось напрячь мышцы и бурлящую кровь своей новой формы. Приказ был отдан в полной тишине, без единого слова.

Затерявшись в густых тенях своего безразмерного капюшона, Мортарион позволил себе улыбнуться.

Послесловие

Я не буду отрицать того факта, что эта книга оказалась тернистым путём с самого первого шага. Некоторые произведения после первой строки идут как по маслу, в то время как с другими вам придется побыть мастером и вырезать их подобно скульптурам из мрамора. Рассказывать две параллельные истории, связанные общими темами и образами — этот подход отличается от всех моих других работ по Ереси Гора. Нам, писателям, всегда предоставлялась свобода действий в поиске подхода для написания подобных историй, что и является нашим огромным преимуществом.

Мой первый роман в этой серии — « Полёт Эйзенштейна» — выстроился вокруг структуры ключевых событий в истории Гвардии Смерти и судьбы Натаниэля Гарро. Таким образом, факт того, что моя последняя книга, несущая знамя Ереси Гора, разделяет некоторые из сюжетных тем, взывает к моему чувству синхронности. С того момента, как «Полёт» был опубликован, я углубился в неизведанные храмы ассасинов из «Немезиды» , задокументировал демонические ужасы и испытания Кровавых Ангелов на Сигнус Прайм в романе «Где Ангел не решится сделать шаг» , и наконец–то воплотил линию Гарро в цепочке аудиокниг, прежде чем собрать их под именем «Гарро: Оружие судьбы» . Здесь, на страницах «Погребённого кинжала» , вещи, которые были сокрыты от глаз, становятся ясными и проливают свет на начало осады Терры. Для меня было большой честью стать тем писателем, который закончил эту главу и осветил дорогу к следующей.

Это и являлось тем, что мы старались сделать с помощью этих романов с самого начала — рассказать историю современной легенды о титанической борьбе добра и зла со всеми оттенками неопределённости в их отношениях. Каждый автор из проекта «Ересь Гора» пришел в него, осознавая, что мы работаем с ювелирными изделиями этой истории, ядром вселенной Warhammer 40000, и я не преувеличу, если скажу, что мы ощущаем вес каждого нашего слова.

Написание этого романа выпало на трудный момент в моей жизни. Моя семья понесла тяжелую утрату, пока я работал над книгой. И, внезапно, темы саги о Ереси резко стали мне близки. Эти вопросы о природе воспитания, об отношениях между отцами, сыновьями и братьями, и о том, что прошло, как наши поступки влияют на то, кем мы были, есть и являемся… внезапно я прочувствовал всё это на себе, как никогда прежде.

Лезвие косы задело и мой дом. И это заставило меня подумать о некоторых вещах, произошедших со мной во время работы над этой книгой.