Джозеф Стейтен - Контакт на Жатве [litres]

В висячих садах горели огни. Кольца кресел празднично одетых cан’шайуум скользили от одной группы к другой. Ветерок доносил музыку, накладывающиеся друг на друга мелодии, порождаемые радостной игрой струн и колоколов. Там и здесь потрескивали фейерверки, в окружающей здания темноте расцветали искры.

И все это знаменовало важное событие, которое происходит раз или два в век. В этот вечер все женщины-cан’шайуум, которым повезло иметь детей, гордо демонстрировали своих отпрысков. Насколько Стойкость мог судить, их число было особенно велико. При этой мысли он удовлетворенно улыбнулся, забыв о том печальном обстоятельстве, что сам он так и не смог зачать наследника.

В Ковенанте жило немногим более двадцати миллионов cан’шайуум. Число не очень большое в сравнении с миллиардами последователей веры. Но оно значительно превышало тысячу беглецов, которая в незапамятные времена покинула далекую планету cан’шайуум.

Предки Стойкости порвали со своими сородичами из-за разногласий по тому же вопросу, что в итоге привел их к войне с сангхейли: допустимо ли осквернять артефакты предтеч, чтобы познать их полный потенциал. Согласно внутренней cан’шайуумской версии этих дебатов, дредноут стал для обеих сторон главным символом – объектом, на который не желали ступать многочисленные стоики и который отчаянно хотело исследовать реформаторское меньшинство. Когда братоубийственный конфликт достиг пика, наиболее ярые реформаторы захватили дредноут и забаррикадировались внутри. Пока стоики решали, что им делать (они не могли уничтожить столь почитаемый объект), реформаторы вернули корабль к жизни и пустились в полет, прихватив с собой огромный кусок родной планеты.

Поначалу реформаторы не помнили себя от радости. Они выжили и к тому же сумели бежать с главной причиной разногласий и призом. Они поспешили покинуть систему, в которой находилась их планета. Они смеялись над отчаянными сигналами, отправляемыми вдогонку стоиками, предвещавшими, что боги наверняка проклянут отступников за кражу. Но потом реформаторы подсчитали цифры и в ужасе поняли, что они и в самом деле обречены.

Проблема состояла в ограниченном генофонде. Для популяции всего в тысячу особей кровосмешение крайне опасно. Кризис осложнялся тем, что беременности у cан’шайуум случались крайне редко, даже при идеальных условиях. Женские особи были плодовиты, но только в течение коротких циклов, которых было немного и которые наступали через большие промежутки времени. Для первых пророков на борту дредноута размножение вскоре стало тщательно управляемым процессом.

– Я уже начал думать, что вы не придете, – сказал Стойкость, когда кресло вице-министра Спокойствия протиснулось между баржами.

Пурпурная мантия молодого cан’шайуум была помята, и когда он наклонился в кресле, золотое кольцо на бородке запуталось в одном из многочисленных цветочных венков, украшавших шею.

– Приношу извинения. Трудно было уйти.

– Мальчик или девочка?

– Оба.

– Поздравляю.

– Если услышу это еще раз, то закричу. Ведь не я же, в конце концов, произвел на свет этих бастардов.

Язык у Спокойствия чуть заплетался, пальцы подрагивали, когда он нервными движениями освобождал бородку.

– Вы пьяны, – сказал Стойкость, провожая взглядом улетающие в темноту венки.

– Это так.

– Вы нужны мне трезвым.

Стойкость извлек из-под мантии лекарственный шарик.

– Как поживает наш дорогой иерарх, пророк Сдержанности?

– Вы имеете в виду отца? – Вице-министр с кислым видом сжал шар губами. – Все время смотрел на меня.

– Если не будем действовать быстро, вряд ли у нас что-нибудь получится, – предупредил Стойкость.

Вице-министр пожал плечами, лениво жуя снадобье.

– Поехали. – Стойкость нажал на голографические переключатели. – Мы и так опоздали.

Мгновение спустя два cан’шайуум неслись к тесной средней палубе дредноута – приземистому треугольному ядру, которое соединяло три опоры с единым вертикальным корпусом, тоже круглым. В слабом свете под куполом древний боевой корабль сиял белым.

«Шантаж, – вздохнул министр, – какой же ты грубый инструмент». Но Стойкость знал: чтобы его безупречный послужной список и открытие реликвария позволило двум заговорщикам занять троны иерархов, те, кто сидит на них сейчас, должны сойти. «А этого не будет, пока я их не подтолкну».

К сожалению, пророк Терпимости и пророчица Долга оказались непоколебимыми. Пожилая пророчица родила две тройни. Из-за ее солидного возраста беременность протекала тяжело. И хотя ей пришлось отказаться от некоторых обязанностей, Стойкость понимал: попытка оклеветать плодовитую матрону, столь популярную у cан’шайуум, была бы равносильна самоубийству. Терпимость, который служил министром Согласия в начале восстания унггоев, сделал немало для укрепления хороших отношений между разными расами Ковенанта, и он до сих пор пользовался поддержкой членов Верховного совета, как сангхейли, так и cан’шайуум.

Но с другим иерархом, пророком Сдержанности, обстояло иначе. Бывший прелат Высшего Милосердия, фактически мэр города, был в Списке безбрачия, куда попадали все cан’шайуум, которым запрещалось иметь потомство. Из-за ошибок планирования, допущенных предками, им не суждено было испытать счастье родительства, потому что им достались слишком распространенные гены и опасность передачи по наследству негативных рецессивных свойств была слишком велика.

Стойкость тоже находился в списке, но его это никогда не беспокоило. Он содержал нескольких любовниц для тех редких случаев, когда возникала потребность в плотских утехах, но в остальное время спокойно воспринимал навязанную ему импотенцию.

А вот пророк Сдержанности был не таким.

Незадолго до того, как киг-яры натолкнулись на реликварий, от Сдержанности случайно забеременела молодая девушка. Это не влекло за собой проблем – в таких ситуациях прибегали к абортам, – но будущая мать, впервые оказавшаяся в положении, пришла в ярость, узнав, что Сдержанность солгал ей о своем статусе, и потребовала разрешения сохранить ребенка. Пожилого иерарха обуяло желание увидеть, как его благородные гены будут переданы по наследству, и он не заставил себя убить нерожденных детей или их своенравную мать.

До Стойкости дошли слухи о надвигающемся скандале, и он организовал для Спокойствия обращение к Верховному совету, посвященное родильному периоду. Вице-министр в своей речи воздал хвалу «всем родителям и их плодотворным союзам» и призвал к увеличению инвестирования в генную терапию и другие технологии, чтобы «покончить с тиранией списка». Страстное выступление Спокойствия убедило Сдержанность в том, что они братья по вере. И отчаявшийся иерарх, чья любовница вскоре должна была родить, обратился к вице-министру с предложением выдать его потомство за свое и в награду получить любой министерский пост.