Александр Михайловский - Похищение Европы [СИ litres]

Я вновь и вновь прокручивала в голове историю наших отношений с моим любимым, я много размышляла – в надежде найти выход из тупика безысходности. Но мысли мои неизбежно наталкивались на препятствие, которое я не могла преодолеть. Это препятствие представлялось в форме вопроса: КАК МОГЛО ПОЛУЧИТЬСЯ, ЧТО Я ПОЛЮБИЛА ЧУДОВИЩЕ? Я действительно полюбила его, я связала с ним свою жизнь. Я прощала ему все, я жертвовала собой, я восхищалась им и гордилась своей причастностью к его великому гению. Моя собственная человеческая ценность многократно возрастала лишь в силу приближенности к нему. Это была именно любовь – не тщеславие и не расчет. Ведь мне ничего не нужно было от него, дорог был лишь он сам. Величие его личности ошеломляло меня, он представлялся мне идолом, божеством, изрекающим одни лишь святые истины. В моих глазах он был лучезарен и, как любое божество, недоступен целиком, оставляя место стремлению стать для него еще лучше, стать достойной его… Я собиралась умереть с ним в один день – и неважно, прожили бы мы долгую и блистательную жизнь победителей или, поверженные и потерявшие все, приняли бы яд, чтобы не попасть живыми в руки торжествующих врагов…

Но никогда, никогда я не могла предположить, что он утянет меня в глубины ада, вместо того чтобы поднять к сияющим вершинам… Он виноват! Он стал слугою Сатаны! Он не справился с собственной задачей, он попросил о помощи… попросил того, кто сильнее его… он перешел допустимую грань – и сразу стал маленьким и ничтожным перед лицом могущественной сущности, которую сам же вызвал из темных закоулков миров… И он не решал уже ничего… Стоило силам Тьмы вырваться наружу – и стало уже невозможным остановить адскую мясорубку, в которую в первую очередь отправился сам немецкий народ… Во имя чего? Победы над русскими? Неограниченной власти? Неужели он не понимает, что тот, кого он призвал на помощь ради своих целей, не может быть ему слугой, соратником или союзником? Многое мне вспомнилось теперь – то, чему не я придавала значения или просто не хотела задумываться, предпочитая оставаться в счастливом неведении, в своей эйфории.

Мой любимый давно заигрывал с темными силами. Он относился к этому серьезно: в строжайшей секретности в специально созданном им исследовательском институте Аненербе, который должен был изучать мистическое наследие наших предков, еще до войны предпринимались попытки заставить потусторонние силы служить Великому Рейху. Что ж – теперь можно назвать эти работы успешными. Но почему-то я убеждена, что это не принесет счастья ни ему, нашему фюреру, ни немецкому народу. Судя по всему, на стороне русских не только пришельцы из мира будущего, но и тот, кто послал их сюда. А это гораздо более могущественный покровитель, чем Повелитель Зла, которому теперь поклоняется вся Германия…

А русские, которым он хотел досадить этим обращением к силам Зла, даже не заметили его усилий. Они смеются над ним и их удары обретают поистине сокрушающую мощь. Их победа уже предрешена, и Господин моего любимого не в силах им помешать. Теперь каждый день приносит нам известия о поражении. Даже Папа Римский, известный своими антибольшевистскими настроениями, перешел на их сторону. «Мы истекаем кровью», – говорит Геббельс по берлинскому радио, призывая немецкий народ к самопожертвованию; и это, пожалуй, единственный случай, когда он не лжет в глаза своим слушателям. Скоро в Германии вообще не останется молодых людей, а просторы России исправно поставляют новых рекрутов в большевистскую армию. Но большевистская армия давит вермахт не только численным превосходством в людях, технике, артиллерийских орудиях и самолетах. На стороне русских осознание своей правоты. «С нами Бог!» – говорят они, когда идут в бой, и именно эта правота помогает им одерживать победы во всех битвах.

Меня трясло так, что зуб на зуб не попадал. ОСОЗНАНИЕ принесло мне такую боль, что я боялась не справиться с ней. Но я должна была пройти через это. Мои духовные терзания вкупе с переосмыслением вели к спасению – эта мысль смутно брезжила мне сквозь туман мучений. Я дышала с трудом. Губы мои пересохли и в висках стучало будто молотком. Я так не хочу умирать… и еще больше хочет жить моя душа. Ведь вокруг весна, из-под снега пробиваются первые цветы, в вышине поют птицы; и даже не верится, что где-то идет самая жестокая война в мировой истории, по итогам которой вся Европа подпадет под власть большевиков. Но что поделать, если с ними Бог!

Зачем он – наш фюрер и мой возлюбленный – затеял все это?! Зачем он пошел войной на Россию, разве горький опыт предыдущих завоевателей не стал ему предостережением? Он был самонадеян, горделив… Он возомнил себя умнее и ловчее своих предшественников. Ведь он и мысли не допускал о поражении. И теперь он должен будет сполна заплатить за это… Но я не хочу погибать вместе с ним и его Великим Рейхом! О, где та моя безмятежность и любовное упоение, та возвышенная жертвенность, когда я готова была умереть вместе с ним, держа его за руку и благодаря судьбу за возможность вот так закончить свои дни? Не будет этого уже никогда. Не такой, совсем не такой будет наша кончина… Вместо этого наши души пожрет его кровожадный бог! Тьма уже заползает в мою душу, в его, и в души всех, кто его окружает… Мы все виноваты. Мы все прокляты и ответим по самой жесткой мерке… Дыхание ада уже близко, близко… неотвратима гибель, непростительны грехи наши, и мучения наши будут вечными… И я даже не могу попросить Господа о прощении и спасении, потому что я сама отреклась от него по требованию моего любимого, поклонившись «истинному арийскому богу».

И тут я вспомнила. Тысячу лет назад, или около того, была уже проклятая императрица Адельгейда [20] Она же русская княгиня Евпраксия Всеволодовна, дочь Великого князя Всеволода Ярославича и внучка Ярослава Мудрого, в двенадцатилетнем возрасте покинувшая Русь для того, чтобы выйти замуж в Германии. Ее первый муж умер до достижения девушкой брачного возраста, и за императора она выходила уже будучи вдовой. , которую ее муж император Священной Римской империи Генрих IV вовлек в богомерзкие таинства секты Николаитов. Но она нашла в себе силы сбежать от своего мужа-сатаниста, прийти к Папе Урбану II, во всем покаяться и взмолиться о прощении и отпущении грехов, которое ей и было даровано. Остаток жизни бывшая императрица провела в тишине и покое в монастыре, и, умирая, уже могла не опасаться адских мук. Ведь я же знаю, что нужно делать! Необходимо бежать в Рим… Припасть к ногам римского Папы и вымолить у него прощение… Папа добрый, он обязательно дарует мне отпущение грехов – ведь так же, как и императрица Адельгейда, я впала в грех отрицания Христа не по своей воле, а по принуждению этого чудовища, которое только прикидывалось любящим меня человеком! Бежать, бежать – бежать любой ценой! Но только это намерение необходимо держать в глубочайшей тайне, потому что если Адольф хотя бы в малейшей степени заподозрит меня в подобных намерениях, он тут же повелит принести меня в жертву Нечистому, а я не хочу умирать без покаяния и спасения души. Пусть остаток моих дней пройдет в монастыре и под чужим именем, зато душа будет спасена от адских мук…