Олег Горос - А утром пришел Фо… [litres]

– Скоро стемнеет, – сказал Шурович. – По-моему, пора валить отсюда.

– И куда пойдем? В часть? – усмехнулся Трошников и картинно обвел рукой со всех сторон одинаковый пейзаж. – Ты хоть можешь сказать, с какой стороны мы сюда пришли?

– А ты что предлагаешь?

– Ничего, – ответил Антон. – Ждать! Может, пронесет…

Однако вскоре стало ясно, что не пронесет. Туман добрался до вершины сопки и белыми струйками потянулся между травы к нашим ногам. Мы отползали от него, как от ядовитых змей. Да только вскоре белые клубы равномерно заполнили всю зеленую лужайку, оставив на поверхности лишь редкие кусты и чахлые деревца, и туман продолжал медленно карабкаться вверх. Теперь мы словно стояли на огромном облаке. Даже верхушки других сопок давно потонули в этом тумане. Лишь кое-где на поверхности выглядывали макушки зеленых крон. Выглядело это здорово. Если б не было так страшно…

Застонал Сычев. Он скорчился на земле, снова схватившись за живот. Туман проплывал над Серегой рваными клочьями, иногда почти полностью скрывая его. И вдруг Сычев заорал так, что мы мигом очутились рядом.

– Серега, что случилось? Мы здесь!..

Но Сычев, казалось, не замечал нас. Он корчился и бился так, что мы с трудом удерживали его. Вдруг он внезапно успокоился, широко раскрытыми глазами посмотрел на нас. На его лице читалось такое напряжение, словно он собрал все силы для этого момента.

– Убейте меня, пожалуйста, – едва слышно произнес он. – Убейте! – Голос его принял угрожающие нотки. – Я сказал, убейте! Убейте! Я не хочу умереть так!..

– Серега, не переживай. Мы обязательно выберемся… – начал я и не договорил – Сычев резко рванулся вперед, настолько проворно, что я даже не успел ничего понять, как оказался на земле.

Руки Быка сдавили мне горло. Я видел, как Трошников с Шуровичем тщетно пытаются разжать его пальцы. Теряя сознание от нехватки кислорода, не в силах сбросить с себя сто с лишним килограммов сычевского веса, я услышал, как Серега прошептал мне в самое ухо:

– Может быть, оно возьмет тебя вместо меня, а? Может, оно переберется в твое тело? Я не хочу умирать так!

В этот момент мне показалось, что во рту у Сычева между розовых зубов мелькнуло что-то черное. Он дернулся и разжал руки. Я отполз в сторону, хватая ртом воздух, не сводя глаз с кричащего и бьющегося товарища. Вместе с криком изо рта у него, пузырясь, заструилась кровь.

– Господи боже! – прошептал Трошников.

Теперь я четко видел, что, помимо кровавых пузырей, во рту у него есть что-то еще. Шур отвернулся, его стошнило. Я и сам с трудом сдерживал тошноту. Длинные черные щупальца клубком вывалились из Серегиного рта и извивались, размазывая по его лицу кровавые полосы. Сычев замер, уставившись в небо остекленевшими глазами. Он был мертв. Вдруг кожа на горле Сычева покраснела и вздулась, а затем лопнула. Из раны вывалилось нечто черное и поползло, цепляясь за траву щупальцами. Трошников вскинул автомат. Существо замерло, будто заметив это, а потом ринулось в сторону и скрылось в тумане.

Какое-то время мы ошарашенно смотрели на скорчившееся на земле тело Сычева.

– Теперь я тут точно не останусь, – сказал Шурович, прикрывая ладонью рот.

Мы не спорили. Схватив автоматы, без оглядки побежали вниз по склону. Туман сомкнулся над нашей головой.

Я еле передвигал уставшие ноги. Они проваливались между кочек, в сапогах хлюпала болотная жижа, между пальцев противно скользила грязь. Болото казалось бесконечным. С трудом вытаскивая ноги из бурой жижи, я цеплялся за торчащие из тумана корявые стволы чахлых деревьев, те ломались, снова и снова роняя меня в грязь. Но я все равно поднимался и шел, шел, особо не осознавая, куда и зачем иду. Возможно, шел лишь потому, что впереди также продирался вперед Шурович, а следом за мной – Трошников. Мышцы ныли, настойчиво призывая отдохнуть. И, в очередной раз споткнувшись и выбравшись из склизкой грязи, я сел на кочку и сдавленно произнес:

– Пацаны, может, привал?

– Какой привал? – тяжело дыша, сказал догнавший меня Антон. – Давай хоть до сухого места доберемся. Должна же эта болотина когда-нибудь кончиться. Пойдем, Зверек! Пойдем!

Трошников побрел вперед. Я собрал силы и, опираясь на автомат, снова поднялся, проклиная все болота на свете. Потащился следом. И тут мне показалось, что всплески от шагов Антона доносятся совсем с другой стороны. Подумав, я побрел в ту сторону. Однако, пройдя несколько метров, так и не разглядев впереди спины товарища, я остановился, прислушался и вдруг обнаружил, что шаги впереди стихли. Возможно, меня сбил с толку выходящий из-под трясины какой-нибудь болотный газ. Спотыкаясь, я поспешил обратно… Да только обратно ли? Остановился. Прислушался. Тишина. Посмотрел по сторонам, а внутри все сжалось – неужели отстал? Теперь я один!

– Эй! – шепотом позвал я. – Антон, Шур! Вы где?

Тишина. Слышен лишь стук собственного сердца. Взгляд скользил по непроглядной пелене тумана, которая теперь приняла равномерный матовый темно-серый цвет – солнце село, и в округе стемнело.

– Эй, пацаны! – позвал я громче.

Неужели заблудился и мне теперь придется выбираться самому? А если снова нагрянут монстры? Я с опаской посмотрел по сторонам.

– Антон! Шур!

Слух уловил какие-то тихие хлюпающие звуки. Сначала решил, что мне показалось, но они раздавались все четче, громче. Кто-то приближался. Друзья? Или… Я в страхе смотрел по сторонам, но повсюду видел лишь мрак и туман. Короткие всплески шагов раздавались уже совсем рядом. Я вертел головой, пытаясь понять, с какой стороны доносится этот звук, но казалось, что он повсюду, словно растворен в тумане. А может, мне это казалось? Может, это страх отзывался в моей голове очередным бредом?

– Антон! – закричал я. – Трошников, это ты?

Шаги стихли. Снова воцарилась тишина. Но я чувствовал, что кто-то рядом. И вдруг нечто холодное коснулось шеи. Я едва не заорал…

– Стой, кто стоит! – раздался голос позади.

Я медленно повернулся. В затылок мне упирался ствол автомата, а держал его улыбающийся Антон Трошников.

– Ты, урод! – все еще дрожа, произнес я. В этот момент я готов был его растерзать.

– Э-э-э, Зверек, не гони… – Антон отступил на шаг, но мои руки уже вцепились в его китель. – Олежа, я же пошутил!

– Никогда… – Голос мой срывался. – Никогда не делай так! Понял?

– Ладно, ладно! Все, замяли!

Трошников отошел, одергивая форму, что-то недовольно бормоча. Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Мне казалось, что сердце вот-вот пробьет китель и выскочит наружу.

– А где Шур? – немного успокоившись, спросил я.

– Да тут я. – Рядом возник Шурович. – Ну, вы, пацаны, даете. После того, что было, еще и шутки шутить можете! Мне вот как-то не до смеха.