Юрий Валин - Вернуться

Осматривать высокую чужестранку Ореху расхотелось, но профессиональное достоинство требовало продолжить процедуру. Знахарь обошел гостью, стараясь держаться ближе к столу. Подслеповато щурясь, уставил кривой палец на татуировку на плече:

-Это что?

-Так охранитель мой, — буркнула Катрин. — Глянь, только осторожно.

Орех пригляделся, хотел что-то сказать, но вместо этого сел на пол. Голова у старого знахаря жутко кружилась — сложный и многозначный рисунок на плече гостьи весьма коварно воздействовал на чересчур любознательных ценителей татуировок. Похоже, старикан был готов хлопнуться в обморок.

-Ты бы его поднял, — сказала Катрин рабу.

Зеро устроил знахаря на трехногом табурете. Орех посидел, собрался с духом и подавленным голосом вынес вердикт:

-То не татуировка.

-А что же? — удивилась Катрин.

-Морок колдовской, — удрученно сказал Орех, до сих пор очень надеявшийся, что с истинной магией ему в жизни посчастливится никогда не столкнуться.

-Ерунда, — Катрин дернула оголенным плечом. — Татуировка. Только ее дарки сделали.

-Дарки?! — с ужасом переспросил знахарь, вспоминая рассказы отца о последнем мирном дарке, которого выпотрошили на островах, лет этак за десять до рождения самого Ореха.

-Дарки, — подтвердила Катрин. — Профессионалы. Рисунок безопасный. Только меня охраняет. Лапать без спросу не надо, и смотреть надлежит осторожно. Я тебя предупреждала?

-Предупреждала, — с сомнением согласился Орех. — Но я осторожно смотрел.

-Значит у тебя глаз острый, — предположила наглая северянка. — Сразу в глубь зришь. Наверное, сам на коже рисуешь?

-В Редро все с моими защитными знаками ходят, — слегка воспрял духом старик.

-Вот видишь, — у тебя своя магия, у дарков своя. Что тут странного?

-Я милорду сказать должен, — решил знахарь. — В тебе опасная хворь может таиться.

-Скажи-скажи, — согласилась Катрин. — Со мной осторожнее нужно, пообвыкнуть мне дать, подкормить. На всякий случай. Милорд знак мой уже видел, можешь не сомневаться. Ничего страшного с хозяином не случилось.

-А если что... — засомневался Орех.

-Какое "если"? Скажешь, провел надо мной первый очистительный обряд. Меня ведь море чуть к себе не забрало. Значит, дней через пять нужно еще одну духовную очистку провести. Случись что, — к тебе какие претензии? Сделал все что положено.

-Украшения ставить будешь, женщина? — мрачно поинтересовался знахарь.

Полностью игнорировать желание лорда Пайла было неосмотрительно. Оскорбится ведь конунг. Рановато ему нервничать.

-Серьги поставишь, — неохотно сказала Катрин. — Шесть штук, не больше. И подберешь побрякушки по моему выбору. Скажешь лорду, что остальное после второго обряда. Здоровье у меня слабое, сразу столько сокровищ в ушах не унести.

Работал старый гриб, надо отдать ему должное, умело. Катрин чувствовала только слабую тупую боль в становящемся все тяжелее левом ухе. Правое отяготилось единственной серьгой с приличных размеров изумрудом.

-Сойдет, — милостиво объявила Катрин, заглядывая в зеркало. Полированная поверхность была столь отвратительного качества, что молодая женщина различала лишь расплывчатые очертания своего лба.

Орех, который прикасался к опасной клиентке как к ядовитой змее, поспешно отступил.

-Замечательно работаешь, — похвалила Катрин. — Прямо кудесник иглы. На невесте лордовой ты морского змея выколол? Впечатляет.

— Нет, у нее родовой рисунок. Слушай, женщина, — неуверенно попросил знахарь, — позволь мне еще на руку посмотреть.

Катрин понимала, что Ореха мучает профессиональная зависть. Чувство, в общем-то, простительное.

-Смотри, только осторожно...

Вернулись домой к обеду. Старый ковылял с трудом, коленные суставы его совсем не держали, да и скользко было после дождя. Несколько раз хромой телохранитель ворчливо напоминал, чтобы северянка не вздумала откидывать капюшон. Незачем милорда позорить непристойно обрезанными волосами.

Клоринда поцокала языком на красоту в ушах "утопленницы" и шепотом сообщила, что милорд вернулся в скверном расположении духа. На Рататоск весьма сердит. Недостойно девчонка себя показала на судилище. Катрин политические оплошности будущей первой леди было глубоко пофигу. Левое ухо стало горячим и тяжелым. Поскольку обед задерживался, Катрин прихватила лопату и поднялась в сад. Копать не хотелось, к тому же заниматься сельхозработами в парчовом платье было как-то глупо. Катрин нашла сухое местечко под старой сливой, села и принялась лениво полировать черенок лопаты. Сверху, с галереи дома донеслись голоса. Кажется, Клоринда утешала малолетнюю хозяйку. Потом вмешался нежный голосок Эллилон. Сообща воспитывают. Нет, чтобы нормально выпороть сопливую миледи.

Катрин успела зачистить черенок до ровного и приятного светло-коричневого цвета. Болтовня наверху не утихала. Между тем, хотелось есть. Катрин раздраженно потрогала левое ухо, — по ощущениям, орган слуха увеличился раза в два. И побрякушки как колокола брякают.

С галереи свесилась Клоринда:

-Слышь, Зеленоглазая, хоть ты ей скажи. Не хочет с нами разговаривать гордая госпожа Рататоск.

"Ремень дайте, — я ей всё живо растолкую", — подумала Катрин, с неохотой вставая. Если этак сидеть, обеда вообще не дождешься.

Рататоск сжалась на корточках на полу галереи. Подол еще утром нарядного платья, был так заляпан грязью, как будто девчонка в футбол гоняла. Будущая леди упорно смотрела в пол, все четыре мокрые косицы уныло обвисли. Рядом с девочкой по полу, бренча цепочкой пристегнутой к кольцу на шее, прогуливалась такая же взъерошенная, светло-серая птица.

-Чего сидим, кого ждем? — поинтересовалась Катрин. — Пошли кушать, после еды все проблемы куда легче решаются.

Рататоск даже головы не подняла. Женщины завздыхали. Клоринда и Эллилон смотрели на девчонку с одинаковым сочувствием. Нет, бабам, положительно нужно своих детишек заводить. Пусть и незаконнорожденными получатся, все ж будет, кому носы утирать. Нечего вокруг этой крыски замурзанной мировую скорбь разводить.

Клоринда взяла Катрин за рукав, увлекла в сторону, зашептала:

-Ты с ней поласковее. Она тебя боится.

-Из-за подушки, что ли?

-Из-за подушки. Да и вообще...

-Замечательно. Ну и чего вы меня звали, если она меня боится?

-Так ты ей скажи строго, но ласково.

Катрин кивнула:

-Угу, у меня только так и получается. А где жених наш всемилостивый? И вообще, с чего такое горе вселенское?

-Милорд с Тимом ушли в кабак. Джином неприятность заливать и баб бестолковых ругать. Ратка-то на судилище опозорилась. Когда изменнику брюхо вскрыли, сблевала она. Милорда сильно забрызгала.