Сергей Куц - Земля 2252

Ливадову умело скрутили – завели руки за спину и согнули пополам. Санитары действовали практически безболезненно для Женьки, только первая же попытка освободиться принесла такую боль, что мысли о сопротивлении сразу исчезли. Девушка обреченно опустила голову, из раскрытого рта потекла струйка вязкой слюны, это уже безразлично. Сломлена, подавлена.

– Интересно у вас.

– Владимир Владиславович?

Голос Мартынова дрогнул от неожиданности. Удивительно, но куратор эксперимента здесь! Сын президента казался профессору типичным воякой, далеким от науки и, очевидно, с явной придурью в башке. Как иначе объяснить выбор не корпоративной, а военной карьеры? Майор Воронцов по возвращении из двадцать первого столетия оставил ход исследований полностью на Мартынова, и было ясно, что куратор не намеревался вникать в детали работы лаборатории в Новосибирске. Однако же он тут.

– Здравствуйте, Игорь Иванович.

– Мы рады вас видеть, – неискренне произнес Мартынов, – но…

– Как продвигается эксперимент? – перебил профессора Воронцов. – На какой он стадии?

Говоривший приблизился к Женьке. Повинуясь невидимой для Ливадовой команде, санитары выпрямили ее, и девушка столкнулась взглядом с тем, кого чокнутый профессор назвал Владимиром. У него были голубые глаза и взгляд человека, который привык приказывать. Прибывший пристально рассматривал объект эксперимента и даже отступил на пару шагов, чтобы лучше изучить Ливадову.

Девушка упрямо уставилась на него. Кто еще не видел дикарку из прошлого? Слезы уже не текут из глаз Ливадовой, пусть она и задыхается от обиды и беспомощности. Но она не сдается! Она – человек! Такая же, как и они, хоть и этот военный рассматривает ее в лучшем случае как интересный научный экспонат, а то и просто как животное.

Она должна взять себя в руки! Нужно внимательно изучать все, что видит в этом прекрасном новом мире, и для начала пусть бы и этого человека. Он высок, особенно рядом с Ливадовой: Женька глядела снизу вверх. Широкоплеч. Правильные черты лица, коротко стриженные волосы, на вид лет тридцать. Одет в темно-зеленую форму. Покрой, как подумалось девушке, военный. По меньшей мере, золотые погоны говорят об армейской службе или о чем-то подобном.

Военный вдруг протянул руку и взял девушку за подбородок, повернув голову одичалой сначала вправо, затем влево.

Они как нацисты!

Ну смотри, пялься, коли так нужно! Нервы вновь сдают. Стиснув зубы, сдерживая себя, чтобы не разреветься с новой силой, Женька глядела куда-то в одну точку. Она все так же беспомощна, хватка санитаров ничуть не ослабла.

Радом с Воронцовым появился профессор:

– Владимир Владиславович, вынужден вам сообщить, что мы должны доставить объект в операционную.

– Она неадекватна?

Воронцов как будто не услышал намека не мешать эксперименту. Отпустил Ливадову и, прежде чем обратить взор на ученого, как-то странно глянул на Женьку. Девушке почудилось что-то человеческое, мелькнувшее в его глазах.

– Нет, что вы! – всплеснул руками Мартынов. – Но она намеренно введена в стрессовое состояние, дабы мы могли гарантированно понимать, прижился нетчип или нет.

– Вживление сегодня?

– Да, да, – закивал профессор головой с редкими седыми волосами, – прямо сейчас.

– Как скоро вы поймете, удачна ли операция?

– Уже завтра. Она либо умрет через несколько дней, либо подтвердится гипотеза о восприимчивости объекта из выбранного временного периода к глубоким технологиям.

– А потом?

– Потом мы продолжим наблюдение и в случае успеха начнем курс обучения. Моя помощница Яна Викторовна, – указал профессор на кивнувшую аспирантку, – подготовлена для проведения первого этапа обучения.

– Яна Викторовна, – обратился Воронцов к молодой ученой, – вы же сможете вести обучение в столице? В моем доме? В случае успеха сегодняшней операции?

Артурова растерянно захлопала ресницами.

– Что это значит? – Профессор мгновенно нахохлился.

– Я покупаю объект, – безапелляционным тоном заявил Воронцов. – Эксперимент продолжается. Как его куратор, я гарантирую дальнейшие исследования. Но они несколько… э… расширяются в границах. Ваш объект, точнее, моя будущая собственность, перевозится ко мне. Игорь Иванович, мы с вами вылетаем в столицу немедленно после операции, не дожидаясь ее результата. В Красноярске вы осмотрите дом, и я поручу незамедлительно переоборудовать несколько комнат согласно вашим рекомендациям. Исследования не должны пострадать. Все дополнительные расходы также будут оплачены.

Женька не знала, плакать или горько смеяться: торгуют ею, распоряжаются, словно предметом каким, и непонятно, будет ли завтра хуже, чем сейчас. Или лучше. А слез уже нет, выплакала за утро.

Новый хозяин девушки – да, сколь ни страшна эта мысль, но она реальна, – отвешивал ученому каждое слово тоном, не терпящим возражений. А профессор не сводил озлобившегося взора с офицера.

– Это собственность университета! Только ректорат может распоряжаться объектом. Я не вправе отдать ее.

– Вы же походатайствуете перед ректоратом о моей просьбе? Не думаю, что мне будет отказано. К тому же эксперимент… Ничто не должно помешать НАШИМ совместным исследованиям. Исследованиям Академии наук и Генштаба! Ничто и никто! Вы же понимаете, о чем я говорю, – со сталью в голосе продолжал давить Воронцов.

– Да, – вдруг явно поник Мартынов, – понимаю. Думаю… ректорат удовлетворит вашу просьбу. Но я лично осмотрю место, где будет продолжен эксперимент! И тре… Настаиваю на моем допуске к объекту в любое время!

– Конечно. – Голос сына президента смягчился. – Как скажете. Все будет, как вы пожелаете. А пока, наверно, везите ее в операционную и давайте оформим сделку.

Ливадова всхлипнула – уже захотелось и заплакать, но слезы иссякли. Что больше пугает? Смертельно опасная процедура или рабство? Не лучше ли сдохнуть на операционном столе?

– Яна, – услышала девушка приглушенный голос профессора, будто тот говорил из-за невидимой стены, – проводи объект в лабораторию.

Это конец!

Человек в шляпе поверх темно-зеленой банданы быстро совладал с растерянностью. Когда он заговорил, умостившись рядом с Андреем на корточки, изумление в его голосе уже исчезло.

– Слушай меня. Больше ни слова по-русски. Просто сиди и молчи. В крайнем случае помычи, но закрой рот на замок. – Он поднялся, добавив: – Если не хочешь, чтобы тебя купили на консервы.

Ливадов стиснул зубы, опасаясь выругаться. Консервы! Что за… Нет, это не шутка. Людьми торгуют, словно скотом, и тот толстый в сером плаще и с отвратной прыщеватой рожей в самом деле похож на людоеда. Схарчит – и не заметишь как.