Кирилл Смородин - Испытательный срок

Тот повиновался и увидел, как в нескольких шагах от Дролла, Тагра и старика-прирожденного задрожал воздух. Встревожились ветви черемухи, укрывавшие чудовище. Потом от ладоней чародеев потянулись нити янтарного света. Они нырнули под листву. Опутали мертвое существо подобно кокону…

– Готовы? Тогда тянем, – скомандовал Дролл.

От напряжения Страд сжал кулаки. Он знал, насколько тяжело приходится использующим заклятье перемещения.

Светящийся кокон стал медленно выползать из-под веток. Староста Тагр зарычал.

Опутанная янтарными нитями тварь приподнялась и поплыла над водой – на другой берег. Медленно: на каждый фут уходило не меньше минуты.

Великан сопел. По широкой спине пробегали волны дрожи. Ему, полумагу, было гораздо сложнее, чем Дроллу и даже пожилому прирожденному.

«Был бы здесь хигнаур…» – подумал Страд.

Наконец туша чудовища скрылась за зарослями, загораживающими поле. Янтарные нити исчезли.

– Идем, – сказал мракоборец. – Осмотрим его.

Выбрались на берег, преодолели барьер из черемуховых веток. И окружили мертвого монстра.

По серой смердящей шкуре расплывались трупные пятна, образуя сложный узор – тот тянулся через все длинное изогнутое туловище с хорошо различимыми ребрами и хребтом. На спине твари было около десятка трубчатых отростков, четыре пары тонких лап заканчивались зазубренными костяными лезвиями. Еще шесть конечностей, гораздо мощнее и длиннее, чудовище использовало, чтобы передвигаться. Голова напоминала небольшой бочонок, утыканный шипами, между которыми ютилось множество присосок и хоботков.

– Это одна из них… – пробормотал полумаг, – из тех тварей, которых породила Червоточина, – он повернулся к Страду: – Как ты догадался?

– Я… – тот был растерян, как никогда прежде. – Я просто почувствовал…

– С этим будем разбираться позже, – сказал Дролл. – Лучше посмотрите сюда.

Он присел на корточки и указал на голову монстра. Точнее – на глаза, что прежде были над разинутой пастью, полной кривых, полупрозрачных зубов. Но именно прежде: сейчас от них осталось лишь две черных, словно выжженных дыры.

– Никогда такого не видел, – старый маг покачал головой.

– Я тоже, – поддержал мастер Тагр.

Мракоборец лишь кивнул.

Страд стоял чуть позади. Внутренний зов умолк, но он никак не мог избавиться от дурного предчувствия.

Что-то еще случится…

Как только мертвая тварь на специальном экипаже отправилась в Баумару, мастер Тагр пригласил Дролла и Страда к себе домой.

Жилище у него, как и у большинства деревенских старост, оказалось весьма скромным: пара чисто выметенных комнат, простая деревянная мебель. Но имелись и примечательные детали…

Над входом висела прикрепленная к щиту голова шипаря. Размерами она не уступала наковальне, желтые глазки едва виднелись на фоне серой шкуры. Под выдающимся заостренным носом – короткие усики, в разинутую пасть легко вошел бы хлебный каравай.

Каждую стену украшали две-три картины. Приглядевшись, Страд с удивлением обнаружил, что и рассвет над рекой, и Яблоня Мироздания, и чародей, устроившийся возле ручья, не нарисованы, а выложены из рыбьих чешуек, покрытых краской.

– Вот, увлекаюсь, когда выдается свободная минута, – заметив его интерес, улыбнулся староста Тагр.

Его жена Лианда, добродушная светловолосая толстушка в цветастом сарафане, усадила Дролла и Страда за стол и угостила вкуснейшей рыбной запеканкой. Несмотря на тревоги, Страд приговорил ужин в два счета.

Потом Дролл и староста Тагр долго разговаривали, листая книги. В конце концов, решили ждать.

– Я не знаю, что случилось с тварью из Червоточины, – сказал мракоборец, держа под рукой все тот же томик в кожаном переплете. – Но она мертва, и это главное. Что до крылунов… Завтра приедет маг из лаборатории Риалдуса. Возможно, с самими вестниками что-то не так.

…Вскоре Страд уже лежал на лавке под окном, слушая, как стучат в окно капли дождя, и думал.

От чего умер многолапый монстр? Если бы он попался кому-то из стражников, его бы просто зарубили. Разве что старик-прирожденный или полумаг или сам староста Тагр применили новое заклятье. Но они находились здесь. Может, это дело рук другого чародея? Он проходил мимо деревни и защитился, когда чудовище напало… Возможно… Однако оставался еще один вопрос: почему тварь отделилась от своих и направилась к ручью?

Страд перевернулся на бок и нахмурился. Нет, сейчас ему не под силу решить эту загадку. Предположений много, но они лишь еще больше запутывали.

Вдобавок Страду не давало покоя происходящее с ним самим. Откуда взялся внутренний голос, что привел к мертвому чудовищу? Страд не знал. Дролл, судя по всему, тоже: весь остаток дня мракоборец смотрел на ученика и хмурился. Но ни о чем не спрашивал – и Страд не торопился первым начинать разговор.

Хотя голова была тяжелой, а глаза слипались, сон не шел. Проворочавшись еще полчаса, Страд сел.

«Выйду, подышу», – решил он, поднимаясь с лавки.

На цыпочках Страд пересек комнату, обулся. Тихо отодвинул засов, толкнул дверь и вышел на крыльцо.

Холод дождливой ночи заставил поежиться. Жадно вдохнув, Страд спустился и немного прошел по тропке, ведущей к калитке.

Чернота над головой, казалось, не имела ни дна, ни краев. Она разливалась по земле, и только свет в окнах ближайших домов боролся с ее натиском.

Страд знал, что в деревне сейчас мало кто спит – разве что совсем маленькие дети. Остальные – старики, мужчины, женщины, ребята постарше – сидят в комнатах, смотрят на огонь в очагах и ждут неизвестно чего. Молчаливые, напуганные, напряженные.

Не легче приходилось и стражникам. Большая часть воинов разместилась на постоялом дворе, но шестеро, разбившись на пары, раз за разом обходили улицы.

Страд промок и замерз, но не хотел возвращаться в дом. Вместо этого он медленно дошел до калитки и посмотрел в черное небо, дышащее холодом и влагой.

«Если Червоточина возникнет сейчас, ее никто не увидит, – подумал Страд. – А понять, в чем дело, можно будет, лишь когда появятся твари…»

Облака черного дыма расползались по небу совершенно бесшумно. И так же, без единого звука, исторгали комки плоти, которые спустя несколько мгновений превращались в чудовищ. Тогда-то и начинались крики, рычание, бульканье, уханье, вой, рев, клекот…

Нахмурившись, Страд развернулся.

И застыл, глядя на невысокую и худенькую фигурку, возникшую на тропинке.

Это был мальчик лет восьми, одетый в одну лишь полотняную рубаху, большую и старую, с тремя неровными заплатами. Он стоял – почему-то на полусогнутых ногах, отчего соприкасались острые коленки, – низко опустив голову и обнимая себя за плечи.