Константин Соловьев - Раубриттер [I - III]

Этот фокус он выкидывал не впервые и Гримберт, привычно выругавшись, активировал нужные протоколы вручную. Ржавый чурбан… Что ж, по крайней мере, это объясняло, отчего заключительная часть проповеди приора Герарда прошла мимо него, превратившись в какофонию из бессвязных сигналов. Механический рыцарь попросту временно оглох, потеряв связь с внешним миром. Простительная слабость для старика. Гримберт устало усмехнулся.

- С-сир Г-г-гризео?

Сквозь полосу стремительно тающих помех в кабину ворвался голос Шварцрабэ.

Веселый и бесцеремонный, он явно принадлежал человеку, который стремился предаться простым жизненным радостям вместо того, чтобы обдумывать надлежащим образом проповедь приора Герарда. Видимо, у него были свои вполне сложившиеся соображения о природе божественной благодати.

- Слушаю.

- Немедленно направляйте ваши стопы в сторону здешнего рефектория.

- Что такое рефекторий?

- Монастырская трапезная. Кажется, сегодня ей есть, чем попотчевать нас кроме кислого пива. Поверите или нет, но мне удалось заарканить нашего угрюмого сира Томаша и взять с него слово поведать о некоторых славных свершениях из его прошлого. Сир Франц тоже здесь и изнывает от нетерпения.

- С удовольствием присоединился бы к вам, но меня ждет паром.

- Бросьте, я уже справлялся на счет парома, он отойдет только через несколько часов. Вы ничем не рискуете.

В словах Шварцрабэ была толика правды. Если ему суждено еще несколько часов проторчать в этом сером каменном гнезде веры, он куда охотнее посвятил бы их россказням Красавчика Томаша, чем любованию монастырским зодчеством и теологическим спорам с Ягеллоном. В любом случае, ни то, ни другое не приблизит его к Герарду.

- Не представляю, как вам удалось вынудить Томаша к этому соглашению.

Шварцрабэ польщенно рассмеялся.

- Помните, старина, если в мире и есть нечто обладающее большей пробивной мощью, чем бронебойный подкалиберный снаряд, так это лесть. Ну же, жду вас внутри. Отбой.

Ягеллон терпеливо ждал, когда Гримберт закончит разговор.

- Радиовызов? – осведомился он безразличным тоном.

- Да. Приглашение в рефекторий. Кажется, сир Томаш наконец готов побаловать наши уши парой-другой историй из его богатого прошлого и ожидает публику. Как вы относитесь к этой идее?

- У меня сложилось не самое приятное мнение об этом человеке, - холодно отозвался Ягеллон, - Хоть и не могу отрицать того, что он достойный противник.

- Тем интереснее послушать его болтовню, - заметил Гримберт, - Разве она станет не зримым подтверждением вашей теории о вопиющей греховности человеческого начала?

Ягеллон не относился к тем людям, которые долгое принимают решение, Гримберт понял это еще по тактике «Варахиила», стремительной и резкой.

- Я с вами, сир Гризео. Но исключительно из-за скуки, а не потому, что испытываю праздный интерес к историям старого бандита.

- Что ж, тогда нам осталось лишь догадаться, где искать этот самый рефекторий.

***

С последним они справились без особого труда. Несмотря на то, что подворье Грауштейна было занято великим множеством построек, «Стальная Скала», «Ржавый Жнец» и «Беспечный Бес», замершие у входа, указывали на монастырскую трапезную яснее, чем Вифлеемская звезда. Гримберт с облегчением убедился в том, что это здание, как и прочие, сооружено лазуритами с учетом размером рыцарского доспеха, а значит, он, скорее всего, не раздавит никого из братьев, вторгнувшись внутрь в «Сером Судье».

Внутри оказалось на удивление просторно, но Гримберт, оказавшись внутри, все равно заслужил неодобрительные взгляды собравшихся. Ничего удивительного, учитывая, что любого неосторожного движения рыцарского доспеха было достаточно, чтоб превратить в щепу любой из обеденных столов.

- Сир Гризео! Сир Ягеллон! Сюда!

Шварцрабэ, Франц и Томаш сумели устроиться с максимально возможным в их ситуации удобством, захватив себе большой угловой стол, на котором, подобно фигурам на шахматной доске в сложной и затянувшейся партии, расположились пивные кружки, крынки с мёдом и сыром, а также чищенные орехи – все, что монастырь Грауштейн смог предложить господам рыцарям. Гримберт угрюмо подумал о том, что ему не достанется даже этого, единственное, на что он сейчас мог рассчитывать – несколько глотков соленой протеиновой смеси из загубника.

- …тут-то я и понял, что дело не к добру, - беспалые ломкие руки Томаша походили на сухие древесные ветви, побывавшие во фрезеровочном станке, но жестикулировали необычайно быстро, - У этого сира Оттона было двукратное преимущество по орудиям, кроме того, я к тому времени уже выработал весь моторесурс и трясся как припадочный. Ну, думаю, доигрался ты, Красавчик. Сейчас разделает меня в два залпа…

Гримберт заставил «Серого Судьи» замереть с торцевой стороны стола, опустившись на пару футов. Он все равно выглядел чудовищно большим и неуклюжим по сравнению с сидящими людьми, но уже словно занимал меньше объема в пространстве. Сир Томаш с удивительной сноровкой обхватил кружку и одним глотком влил в себя сразу половину мутной жижи из нее.

- Что было дальше? – жадно спросил Франц. Едва перед ним стояла нетронутой – кажется, он боялся пропустить даже слово, - Ушли в маневр?

- Какой уж маневр на такой-то дистанции… - старый раубриттер закашлялся и сплюнул под стол пивную пену, - Нет, у меня в запасе был прием получше. Стоило сиру Оттану закатить мне первую оплеуху основным калибром, как я выкинул вот что. Отключил охладительную систему и впрыснул в двигатели побольше горючки, отчего мой «Жнец» натурально перхнул черным дымом, как костер какой. И тотчас замер на месте.

Франц нахмурился, пытаясь понять, куда он ведет, а Шварцрабэ уже беззвучно хохотал:

- Хитрец! Ах, хитрец! Заставили его поверить в то, что подбиты, а?

Томаш кивнул.

- Именно так. Будь сир Оттон поосторожнее, закатал бы мне пару горячих прямых для верности, но очень уж он горяч был. Как увидел, что «Жнец» встал и коптит, что твоя свеча, выскочил из кабины и бросился ко мне. Наверно, хотел повнимательнее рассмотреть мои сигнумы, чтоб миннезингеры ничего не упустили в славной песне о его победе! Ну и растяпа!

- И вы, конечно, не упустили своего?

Томаш осклабился, демонстрируя беззубые розовые челюсти:

- Сожри меня черт, если б упустил! Подпустил его поближе и стеганул пулеметами так, что только клочья от него полетели!

- И вы считаете это славной победой? – осведомился Ягеллон, - Воспользоваться обманом, чтоб выманить противника из доспеха? Не вижу здесь никакой доблести.

- Доблести я и не искал, - Томаш рыгнул и ударил себя в грудь, - Я хотел сохранить свою шкуру. Правда, с тех пор я стараюсь не показываться в Аквитании, а то ее, чего доброго, сдерут дружки сира Оттона и приколотят к какому-нибудь столбу…