Константин Соловьев - Раубриттер [I - III]

Жителей Иберийского полуострова Гримберт в глубине души презирал, хоть и признавал за ними славу лихих вояк, немало крови проливших за империю. Нечистоплотные самодовольные дикари, они слишком много внимания уделяли роскошным нарядам и блестящим наградам, однако в бою делались беспощадны, как адское воинство. Не удивительно, что именно им удалось перегрызть горло мавританской силе, много веков терзавшей империю на западе.

- Далеко же ты забрался на восток, - пробормотал Гримберт, мысленно проводя линию на несуществующей карте, чем вызвал еще один смешок Берхарда.

- Да уж не паломником шёл. Я из альмогавар.

- На ёмников?

- Да, мессир.

Про альмогаваров Гримберт тоже был наслышан. Когда с маврами было покончено, легкая иберийская пехота охотно нанималась целыми сотнями к любому, кто в состоянии расплатиться серебром или медью. Неприхотливая, стремительная в походе и яростная в бою, своими пиками и мушкетами она сняла обильную жатву во всех мятежах, стычках и баронских войнах восточных земель империи франков последних пятидесяти лет. Эх, будь у него в Арбории пара сотен иберийских альмогаваров вместо квадов…

- А в Салуццо как занесло?

- Тем же ветром, что всех нас по миру носит, - проворчал Берхард, вновь щедро наполняя свою кружку, - На звон монет слетелись. Когда бароны друг дружку за горло хватают, тут самое время, они тогда за кошель не держатся…

- И к кому вы нанялись? К старому Лотару?

Берхард прыснул так, что даже поперхнулся. Гримберту пришлось поднять руку и вытереть со своего лица тёплую винную капель.

- Смеешься, мессир? Кабы мы подались к мятежникам, сейчас из моих потрохов уже, глядишь, чертополох бы рос. А может и хуже, - голос Берхарда помрачнел, - Бродил бы по улицам, как эти химеры проклятые… Нет, мы, альмогавары, ребята лихие, но к вере и трону с почтением, так-то. Вот почему я и говорю, чтоб ты меня не боялся. Мы с тобой, выходит, на одной стороне бились. За его императорское величество.

- Меня не было здесь во времена Железной Ярмарки.

- Ну, как скажешь, сир, как скажешь…

Минуту или две Берхард шумно пил вино, время от времени отрыгивая. Несмотря на это, Гримберт ощущал движение мысли в его голове, похожее на суетливую и бессмысленную траекторию мухи в закрытом кувшине.

- Барону, наверно, и виноградники полагаются, как думаешь?

- Без сомнения, - заверил его Гримберт, - И самые лучшие.

- Виноградники – это хорошо. Устал я здешнюю мочу пить, мочи нет. В Иберии у нас вино слаще мёда, а тут дрянь одна… Хочу, чтоб вокруг замка – баронские виноградники, и самого лучшего сорта!

- Они у тебя будут.

- И все, что мне потребно для этого – свести тебя к Бледному Пальцу, так?

- Да. И показать свою находку.

Берхард неторопливо заходил из стороны в сторону, Гримберт слышал, как скрипят под ним старые половицы, но сам молчал. Иногда достаточно подселить в голову собеседника одну мысль – и та, развившись сама по себе, сделает все необходимое. И с Берхардом, судя по всему, он не прогадал.

- Опасная затея, мессир рыцарь, не знаю, что и сказать. Я сам всякий раз, когда возвращаюсь из Альб, ставлю самую большую свечу Святому Николаю. Там, бывало, и зоркий как сокол дня не выдержит, а уж слепой-то…

- Я не беспомощен.

- Расскажи это мантикоре, которая сожрет твою печенку!

- Мантикор не существует. Это крестьянские сказки.

Берхард издал неприятный смешок.

- Мантикор, может, и не существует, а вот многие другие штуки – как раз существуют. Чёртова Купель… Паданица… Куриный Бес… А еще – обвалы, ледники, осыпи… До Бледного Пальца здоровому человеку четыре дня идти, а тебе-то…

- Ты получишь щедрую плату за свои услуги.

Берхард хитро усмехнулся.

- Только если будет, кому платить. Ну а коли ты, мессир, изволишь издохнуть где-нибудь на середине пути? Кто мне тогда корону баронскую даст?

- Ты говоришь, будто бы у тебя есть другие наниматели, Берхард Однорукий.

Берхард шумно выдохнул – упоминание прозвища уязвило его, да и не могло не уязвить.

- А что, если и так? – жёстко спросил он, - Быть может, его сиятельство маркграф Лотар предложит больше?

Гримберту захотелось запустить глиняной кружкой прямо в ухмыляющееся лицо Берхарда. Возможно, он так и поступил бы, если бы мог предугадать, где оно находится. Нет, спустя секунду подумал он, пытаясь расслабить руку. Не запустил бы. Ему нужен этот наглый тип, считающий себя большим хитрецом, нужен, чтобы добраться до Бледного Пальца. А там… Альбы – и в самом деле опасное место, опытных ходоков они пожирают с таким же аппетитом, как и новичков. Никто не удивится, если обратно он вернется один.

- Ты не пойдешь к Лотару, - спокойно и раздельно произнес он, - Просто хочешь набить себе цену.

- Не пойду? Почему же?

Гримберт загнул один палец, надеясь, что это выглядит достаточно внушительно.

- Я не первый день в Салуццо. Все знают, что старый Лотар не показывается из своего дворца с самой Железной Ярмарки.

- Это верно, - нехотя согласился Берхард, - Говорят, как помилование императорское получил, так и заперся в своих покоях. То ли прощение у Господа вымаливает, то ли стыдно своим подданным на глаза показаться после всего. Иные говорят, и вовсе головой повредился после того, что Паук с его маркграфством учинил. Только мне ведь аудиенцию просить ни к чему, довольно будет сказать пару нужных слов его слугам.

- Возможно, - легко согласился Гримберт, отставляя пустую кружку, - Только ты их не скажешь. Потому что эти слова приведут тебя на плаху быстрее, чем ты успеешь заикнуться о награде. Даже не представляешь, до чего непросто надеть баронскую корону тому, кто уже лишился головы.

Берхард засопел. Его не очень быстрый ум тяжело ворочался в массивной черепной коробке, пытаясь уразуметь сказанное. Гримберт укреплялся в том, что не ошибся в выборе провожатого. Недалек, но скрытен, опытен и обладает звериным чутьем. Только такие выживают и во время мятежей и в горах.

- Причем тут плаха? – пробормотал он подозрительно, - Что это ты несешь, безглазый мессир?

Гримберт с удовольствием ощутил как раздвигаются губы. Давно забытое чувство – жизнь давно не подкидывала ему поводу улыбнуться.

- Да при том, мой дорогой друг, - почти ласково произнес он, - Что контрабандистам в Салуццо полагается смертная казнь. Ты думаешь, если я рыцарь, то глуп как бревно, а моя голова забита рыцарскими романами и турнирами? Я понял, чем вы занимаетесь сразу, как только увидел тебя с приятелями в трактире. У нас в Турине таких как вы называют «альбийскими гончими». Они шныряют по горам из Женевы в Лангобардию, из Турина в Монферрат, из Прованса в Савойю. Пользуясь тем, что границы многих графств и марок лежат в смертоносных Альбах, они минуют кордоны никому не известными тропами, передавая запрещенные Святым Престолом технологии, секретные донесения и все, что можно продать за серебро. Таких, как ты, не жалуют в графских замках. Расскажи его сиятельству, что ты нашел под Белым Пальцем – и уже через полчаса будешь визжать, пока палач раздирает тебе шею щипцами, проклиная тот миг, когда отказал слепому рыцарю.