Руслан Михайлов - Пылающие дюзы

— Я же говорил, Тим — станция не для тебя. Лучше бы ты отправился в путешествие — донеслись из коридора спокойные и выдержанные слова сержанта.

Лязгнула закрывшаяся дверь. Все… безопасность…

Осталось узнать, что за дрянь плавает у меня в крови и чем это грозит…

— Я… — все, что удалось выдавить изо рта. Губы онемели настолько, что я их не чувствовал. Кажется, я прикусил язык, а когда коснулся рта рукой, на ладони остался кровавый след. Точно прикусил… вот ведь…

— Лео-о-о… — промычал я…

— Тим! Тим! Не отключайся! Только не отключайся! Я уже вызвал врача! Вафаныч, делай укол! Синяя упаковка, разовый дозер, прямо в шею!

— Ищу, ищу… — суетливо донеслось до моего то и дело пропадающего слуха вперемешку с каким-то грохотом дробного падения предметов.

— Тим! Тим!

— Я-я-я…

Резко сгустилась темнота. Зрение отказало чуть менее чем полностью. Я смотрел на мир как сквозь темный станционный коридор. Где-то вдали мелькало что-то светлое, как болтающаяся на проводе горящая лампа….

Все? Вот и конец?

Конец моим мечтам и начинаниям. Неоперившийся гросс и несостоявшийся капитан звездного судна умирал в холодном ангаре…

«Вафаныч, позаботься о Лео» хотел сказать я, но из горла вырвалось совсем тихое и невнятное клокотание.

Темнота…

— Я убью его — с мрачной злостью пообещал я, глядя на выведенную на экран ноута фотографию бравого сержанта Джереми Иверсона.

В том, что именно он стоял за почти удавшимся покушением на мою жизнь я не сомневался. Он. Больше некому. Только конченый кретин поверит, что это невероятное совпадение.

Полиция Невезухи решила убрать возникшего на станции гросса, раз уже не удалось спровадить прочь. И дабы не марать честь мундира воспользовались парой нарков-гопников, натравив их на меня словно собак. Рецепт древний и многократно доказавший эффективность.

Несмотря на свою неопытность, я сумел отбиться, убил одного и тяжело ранил другого нападавшего. На моих глазах последнюю ниточку обрубил сержант Иверсон появившийся как черт из вакуума и простреливший нарку затылок. Полицейский проявившийся быстроту и находчивость. Гордость полицейского управления Невезухи!

Доказать я ничего не смогу. Видеозапись имеется, но на ней видно как я отбиваюсь от подонков, а затем мне на помощь приходит полицейский. И все. Любой поймет что дело нечисто, но доказать вряд ли удастся.

Запись я к слову посмотрел много раз. За время вынужденного безделья изучил каждый кадр и был уверен, что «привязать» сюда копов не получится.

Каждый раз когда просматривал финал видеозаписи памятного дня, появлялся холодок меж лопаток, хотелось судорожно сглотнуть, а затем включить быструю перемотку. Это не фильм ужасов, конечно, но меня более чем впечатлило зрелище собственного тела распластанного на холодном ангарном полу и трясущегося в диком припадке. Я этого не помнил абсолютно. Мне казалось, что я лежу неподвижно и пытаюсь что-то произнести застывшими губами. А на самом деле меня ломало и било как от сильного электрического удара. Я агонизировал. Умирал. Зрелище очень некрасивое. Мало приятного видеть, как твоя голова колотится о пол, разбивая в кровь лицо, а у ног расплывается темная лужа. Я обоссался. И хорошо, что не обделался. И не откусил себе язык. И не проломил себе череп — хотя легкое сотрясение все же получил. Еще бы — с такой силой долбиться головой о твердый пол. Плюс вывих мизинца на левой руке, сильно ушибленный левый же локоть, ноющее правое запястье, боль в левом колене, пара десятков синяков в самых разных местах, несколько рассечений на лице, треснувшая правая скуловая кость. И это только «побочный» урон, полученный мною уже ПОСЛЕ схватки.

Из ран полученных во время боя — пробитое бедро, израненная ладонь, рассеченная щека, сильно болящая грудь.

Меня спас доктор Иванов, сухонький короткостриженый старичок с чисто выбритым лицом. Благодаря его своевременному прибытию до сих пор взахлеб дышу воздухом Невезухи. Могу пусть не расхаживать, но лежать в контрольной комнате на матрасе и наблюдать за жизнью посредством монитора. И лежал я так три дня, причем половину первых суток провел без сознания, сильно походя на хладный и несколько подпортившийся кусок пищевого концентрата.

Док не сумел определить какой химической гадостью смочены иглы металлического шара. Не было у него необходимых мощностей для подобного анализа, ведь он частник, а не на полицейский департамент работает. Но химия оказалась весьма сильной — с ней справилась лишь тройная доза антидота широкого спектра. Средство столь же сильное и опасное как сама отрава — от ударной дозы антидота я едва не загнулся. Но сердце выдержало, введенные лекарства меня стабилизировали, молодой и незапущенный организм взял свое, я сумел удержаться на краю и не сорваться в адскую бездну. К искренней радости Лео, Вафамыча и доктора Иванова, весьма гордящегося своей фамилией. Не радовались только продажные полицейские, что пытались меня раз и навсегда «убрать». Как я предполагаю….

Когда я открыл глаза и дал понять, что нахожусь в здравом уме, твердой памяти и почти нормальной физической форме, последовала бурная радостная реакция. Затем меня обклеили кучей пластырей, обмотали бинтами, наложили примочки, вкололи еще лекарств, поставили капельницу с большущим баллоном странной розоватой жидкости и строго настрого велели лежать и не дергаться. Швы накладывать не стали — разве что рассеченную щеку прихватили медицинскими скобками, остальные раны обильно залили медицинским клеем. В общем, я в полной мере ощутил всю тяжесть бытия гроссом.

Сегодня утром пошел четвертый день после инцидента. И, несмотря на строгий больничный режим, многое изменилось.

Самое главное событие — в ангаре появился еще один разбитый и разграбленный судовой корпус из такого же металла, но не столь большой. Вафамыч оказался прав — Индеец Суон немного побрыкался как упрямый дикий мустанг, но согласился и, с гиком ускакав в прерии, вскоре вернулся с очередной бизоньей тушей. Если на нашем языке — согласился поверить в долг и притащил второй разбитый корпус, вставший рядом с первым.

Затем я вбухал практически все денежные средства в «расходники» для робота. Причем заплатил с непременным условием доставки всего заказа прямо к дверям ангара. После чего Вафамыч приступил к работе, принявшись разрезать второй корпус на стандартные плиты обшивки. Работа шла тяжело — слишком мало рабочей силы. А я пока что помочь не мог. К основному корпусу, будущей базе корабля, старик и подступаться не стал, мудро заметив, что сначала надо заплаток нарезать. Ему виднее. Кушали мы вместе, так что обговорить успели все в деталях. Да и в остальное время почти постоянно поддерживали связь через браскомы — время за беседой быстрее бежит.