Руслан Михайлов - Пылающие дюзы

Но и это не все — я ведь не зря заставил ворчащего Лео шерстить имеющуюся информацию по Микки на предмет его «возвышения». Микки Доуз не имеет «героического» прошлого. Он не гангстер скрывающийся от гроссов и сил правопорядка. Он не мафиози. Не наемник. Микки Доуз тихий бытовой убийца, ставший таковым из-за собственной халатности, а не злого умысла. А таких в преступной среде не почитают — ведь там люди с определенными понятиями и кодексом чести. Подумаешь, две трубы перепутал и сотню живых душ уморил — не специально же. Так и в чем заслуга?

Почему итог выходил странный. Сначала Микки пахал ремонтником и не просыхал, затем случайно уморил детишек вместе с воспитателями, сумел скрыться — что уже непросто — и наконец, осел здесь и быстро поднялся, подмяв под себя небольшую часть одного станционного коридора — автоматическую прачечную, несколько прилавков с хотдогами, бурито и шаурмой, плюс крохотный бар с дешевым алкоголем. Вот и вся его империя. Здесь он правил, здесь он царил. Проводил дикие ритуалы с игрой и отрезанием пальцев. Здесь же и пил — в баре. Там же пили его подчиненные.

Вопросов очень много…

Как бытовой убийца алкоголик смог так подняться? Как сумел подмять под себя пусть малую, но прибыльную территорию?

Почему его еще не свергли ударом заточки в брюхо? Смерть подобного индивидуума не вызовет большого горя и бурления криминального бульона.

И откуда у Микки знание о том, как правильно руководить территорией?

Я парень не криминальный, скорее работяга, но и я понимаю, что нельзя вот так просто научиться правильному поведению, правильному управлению. А добиться того чтобы уважали и боялись… это совсем непросто, особенно если учесть факт, что у него в подчинении не тихий офисный планктон, а крепкие злобные мужики с криминальным прошлым.

Вопросов у меня куда больше чем ответов.

И не трогать бы этого странного смертника, но больно удачно он расположился — принадлежащий ему кусок улицы всего ничего от ангара. Эту часть станции я знаю как никто другой — в детстве здесь много раз играли в космических пиратов и космо-десантников, в более взрослой юности многажды проходил тут по делам и делишкам. Так что перепутанные коридоры и коридорчики мне великолепно известны без электронных карт — не заблужусь. Если что-то пойдет не так — сумею убежать и спрятаться в одном из темных боковых проходов или в вентиляционной шахте.

Вторая причина выбрать в цели именно Микки — он авторитет. И прятаться не станет. Весть о том, что на Невезухе появился настоящий Гросс, уже достигла каждого уха на станции. И одиночки смертники тут же забились в глубокие норы — поди узнай где эта нора. А потом попробуй выковырять их оттуда. А наш Микки Доуз себе подобного поведения позволить никак не мог. Благодаря поступающей информации с общедоступных камер наблюдения мы знали, что мелкий авторитет продолжал вести обычный образ жизни.

Третья причина — короля делает свита. И у Доуза свита никакая. Совсем конченые. Четыре шестерки и одна семерка. Они бывшие работяги, отличившиеся в воровстве, нанесении тяжких телесных повреждений. У них за плечами небольшие тюремные сроки отбытые в станционном изоляторе на нижних уровнях, проходящими под главным реактором.

Пятый чуть более крут, чуть более свиреп, родился здесь же. В свое время убыл на чужбину в поисках счастья, через семнадцать лет вернулся закоренелым неудачливый уркой. Отбывал срок на одной из тюремных планет Внешнего Кольца. На планете заросшей первозданными дремучими лесами напоминающими земную эру Палеолита. Проще говоря — каторжный лесоповал. Оттуда мужик почерпнул множество шрамов на теле, угрюмость взора, подорванное здоровье, потерял пальцы на левой руке замененные протезами и заимел топор лесоруба на длинной рукояти промышленного пластика, с лезвием из грубо кованой стали. Вернувшись на станцию, он быстро нашел себе друзей по интересам и влился в свиту Микки, став его правой рукой. А топор повесили над столиком стоящим у боковой стены бара с невероятно оригинальным названием «У Микки». Видать долго думали, когда подбирали название вонючему питейному заведению для забулдыг.

Там мне и предстояло ввязаться в драку с Микки по прозвищу Палец — погоняло столь же оригинальное, как название бара. Правда, называли его так только за глаза, а в лицо величали не иначе как мистер Доуз.

Информацию Лео выудил из нашей станционной сети. И Лео продолжал копать, хотя по его основанному на логике мнению, главные сведения найдены, надеяться на новую важную информацию не стоит.

И не надо — мне хватит этого.

Из имеющихся материалов наличествует схема квадратного помещения бара. Есть два выхода из него — для клиентов и служебный. А так же всегда закрытая дверь ведущая к лестничному пролету поднимающемуся на один уровень и выводящему в личные апартаменты и кабинет Микки Доуза. Но там он практически не бывал, предпочитая сидеть на людях, в общем зале, за личным столиком — тем самым над которым висит топор лесоруба. Вся кодла редко присутствует при Микки, обычно с ним сидит только Руди Лесоруб, бандюган с частично протезированной рукой. Но сейчас, после моего «явления» народу, авторитет всегда держит при себе еще одну шестерку. Все трое стопроцентно вооружены. Игольники, дистанционные электрошокеры, ножи — это из известного перечня. Лео засек под рубашкой Микки характерную выпуклость у поясницы, один из шестерок не расставался с электро-кастетом, плюс держал в открытой набедренной кобуре дистанционник. Другие вооружены чем-то подобным.

Но меня это не остановит.

В данном случае план будет тщательно продуман, но прост и стремителен. Не знаю когда, но я пришел к выводу, что в данный момент карьеры гросса, мне не стоит пытаться придумать и осуществить поистине сложный многоходовой план. Слишком велик шанс ошибиться в одном звене длинной цепочки, напортачить, а затем лишиться жизни. Поэтому действовать надо умно и просто. В этом кроется залог успеха.

И сейчас, лежа в контрольной комнате ангара, напичканный таблетками, с трубкой капельницы в вене, я облокотился спиной на подушку и при помощи крохотной отвертки настраивал камеру на спец-сбруе гросса. А заодно поглядывал на экран ноутбука, где сменялись картинки арендованного ангара и мерцала информация о Микки Доузе.

В ангаре работа не утихала. Ресурсы для сварочного робота уходили со свистом, но оно того стоило — разбитый судовой корпус выбранный как материал для заплаток разрезался на глазах, вдоль стен появлялись все новые прямоугольные и квадратные плиты материала обшивки. Вафамыч неустанно следил за металлическим питомцем. А я через объектив камеры наблюдения с гордостью поглядывал на самого мастера — старик изменился. Немного отъелся за прошедшие четыре дня, кожа перестала походить на желтушный древний пергамент, глаза по-молодому заблестели, спина распрямилась. Вафамыч снова при деле и что самое главное — он знает, что его ближайшее будущее определено. Он может строить планы. А это крайне ценно для любого человека. Я рад за старика. И чувствую ответственность.