Олег Кожевников - Библия выживальщиков: Эпоха выживания. Мародерские хроники. Битва в пути [сборник litres]

Мне не хватило героизма броситься Матросовым на амбразуру дота, и я решил сотрудничать с дамами, предварительно успев погасить возникшее было недовольство собравшихся в экспедицию ребят. Пришлось на ходу менять состав выезжающих в город. На блиц-совещании было решено, что в эту экспедицию от мужчин поедут Володя, Валера и Сергей. Первый – как знаток Пущино, способный даже в заметённом снегом городе найти нужные объекты. У Валеры тоже была вполне конкретная задача – провести электрическое освещение в место проведения мародёрского налёта. Ну а Сергей, как самый здоровый, должен был выполнять функции грузчика.

Отправив экспедицию в Пушино, несостоявшимся мародёрам пришлось срочно переквалифицироваться в сельхозрабочих. А именно – направиться в подвал, чтобы помогать женщинам с обустройством огорода. Провозились там с перерывом на обед до самого возвращения «экспедиции за знаниями». А это действительно было так – ребята привезли несколько тысяч книг, среди которых встречалась не только беллетристика. Почти тысяча томов (наверное, общим весом с полтонны) – это были вполне серьёзные книги и справочники. Всю привезённую добычу мужчины переносили из вездехода в сени более часа. Потом был продолжительный ужин, плавно перетекший в чаепитие и планёрку, где, уже без возражений со стороны нашей лучшей половины, удалось наметить план действий на завтра.

С утра, перед заездом в больницу, мы сначала хотели осмотреть центр Пущино, а также побывать в микрорайоне ФИАН; вдруг кто-нибудь остался и выжил, всё-таки там находились и котельная, и продуктовые склады. Правда, я сомневался, что выжившим людям удалось бы отопить хоть один дом при температуре –100 градусов. Не выдержали бы ни трубы, ни оборудование котельной. Да и теплоизоляция зданий в нашей полосе не рассчитана на такие морозы. Максимум на краткосрочные, в –50 градусов.

Но посмотреть, конечно, стоило, что сейчас творится в этом микрорайоне, контроль над которым до похолодания захватили силовые структуры города, и теперь было интересно, как они распорядились всей полнотой власти. Если же население эвакуировалось, то наверняка осталось много продуктов и топлива, ведь времени, чтобы успеть вывезти все имеющиеся запасы до наступления больших морозов, у них оставалось слишком мало. Если же мы найдём выживших людей, значит, руководство там умное и вполне компетентное, можно подумать об объединении с таким коллективом. Хотя лично я считал, что большинство людей осталось на привычном месте, и вряд ли кто-нибудь выжил – ведь даже в первую зиму слишком низкие были температуры для обычных стандартных домов. Показательным был и пример Серпухова, где эвакуации не было: топливо в городе ещё оставалось, а живых людей – нет.

Вот с такими мыслями я садился в вездеход, чтобы ехать в Пущино. А ещё в голове засели слова жены, что для полного запуска нашего огорода нужна ещё земля, примерно столько же, сколько мы уже перенесли в подвал. Конечно, можно снять плодородный слой на участке, но это было очень долгим и трудным занятием и, в таких объемах, практически невыполнимым. Я вспомнил, когда мы мародерствовали в разграбленном хозяйственном магазине, мне постоянно мешались под ногами мешки с землёй. Часть их была сложена в большой штабель, но ещё больше валялось и перед полками с краской, и по всему коридору. Так что и из-за этой земли тоже, которая наверняка мародёров не заинтересовала, мне непременно хотелось заскочить в тот хозяйственный магазин.

В этот раз вместо Игоря с нами поехал Николай, как раз он и вёл сейчас вездеход. Мы не стали заворачивать к больнице, а сразу направились в микрорайон ФИАН. Ранее запланированное повторное посещение больницы пришлось отложить из-за нехватки времени. Потраченные на завоз книг сутки были невосполнимы; слишком мало рабочих дней нам дарила теперь погода, и тратить целый день на мародерство в уже осмотренном месте мы посчитали сейчас совсем уж нецелесообразным расточительством топлива и трудозатрат. Перед тем как выехать, я переговорил с Колей о нашем маршруте и заметил:

– Ты – местный, должен хорошо здесь ориентироваться. Поэтому езжай сразу к котельной, думаю, не заплутаешь.

Котельную обнаружили по трубе, она не дымила, всё вокруг было занесено снегом, виднелось лишь чердачное окно здания, упиравшегося в весьма заметный ориентир. Мы с Колей влезли в это, видневшееся посередине большого сугроба окно; включив фонари, нашли люк в нижнее помещение, но он был заблокирован. Тогда Коля крикнул Саше, который оставался на улице около вездехода:

– Эй, Кот! Доставай из кузова лом с кувалдой и залезай к нам.

Я в это время пытался подручными средствами вскрыть люк, но ничего не получалось. Потом на чердак влез Саша с инструментами, мы общими усилиями выбили люк, и он упал вниз.

Попав в здание, в первой же комнате обнаружили несколько трупов умерших людей, лежащих у печки-буржуйки. Было видно, что топили печь не углём, а разломанной мебелью и другими подручными материалами – вся деревянная обшивка в коридоре была выломана. Спустились вниз, в кочегарку – и там масса трупов. Наконец мы вылезли из этого мёртвого дома, соединённого с котельной, и решили посмотреть под навесом, остался ли уголь. Небольшую часть этого угольного сарая снег ещё не завалил полностью, виден был кусочек деревянной стены. Проделав отверстие в стенке топором, Саша по верёвке влез в хранилище и крикнул нам:

– Вот люди!.. Просто тупые, ленивые дебилы! Здесь полно угля!

Мы недоумевали, как такое могло случиться, что все замёрзли, когда рядом такой запас топлива? Я не утерпел и тоже спустился в хранилище.

Там действительно был уголь – на мой взгляд, не менее двухсот тонн. Хорошо осмотрев всё с фонарём, я понял, почему люди не воспользовались топливом; оно просто элементарно смёрзлось – по следам, оставленным на поверхности кучи, было видно, что уголь пытались разбить ломами. Недалеко от выхода лежал труп мужчины; похоже, он умер в мучениях, а не просто тихо замёрз – всё вокруг было захаркано смёрзшейся кровью, видимо, вдыхая ледяной воздух, он отморозил лёгкие. У автопогрузчика, стоящего возле угля, бак был совершенно пуст; видно, потом, когда кончилось топливо, эти бедные люди пытались вручную разбивать смёрзшийся уголь, но, чтобы отопить котельную, его нужно было слишком много. Скорее всего, сначала были отрезаны все потребители тепла, кроме этого дома, но потом и с его отоплением невозможно стало справиться. Затем наступили сильные морозы, и люди уже не смогли надолбить угля даже для буржуек, если, сидя на таком запасе, топили печки ломаной мебелью.

Мы не стали возвращаться в дом, чтобы выяснить, кто там замёрз – начальство или обычные жители, какая разница, и так ясно, что никакой организации борьбы за выживание здесь не было и в помине. Руководство думало, если силой захватить запасы продуктов и топлива, можно успокоиться и просто выждать наступления лучших времён. Никто из них и не вспомнил о возможности наступления диких морозов, хотя специалисты об этом неоднократно предупреждали. Эти самоуверенные бараны даже и не пытались произвести утепление домов, стены которых уже при минус пятидесяти промерзали насквозь. При температуре минус семьдесят люди уже не выходили на улицу, чтобы найти топливо – просто замерзали в своих квартирах. В этом мы убедились, забравшись через третий этаж в один из многоэтажных домов. Зашли в пару квартир – всюду трупы хозяев. Как правило, все они лежали в кроватях или на диванах, завёрнутые в кучу одеял и тряпок. Больше ничего в этих жилых домах мы искать не стали – слишком тяжело было на душе.