Олег Кожевников - Библия выживальщиков: Эпоха выживания. Мародерские хроники. Битва в пути [сборник litres]

Все это произносилось совершенно будничным тоном, без всякого надрыва, на лице говорившего не отражалось никаких эмоций. Эта обыденность и смирение потрясли меня больше всего. Я не удержался и прервал мужика новым вопросом:

– И вы всё это терпите? Разве нельзя скрутить всю эту элиту? Вас же наверняка больше.

– Кто терпеть не мог, тех уже утилизировали, – горько усмехнулся бородач, – …на котлеты, – и продолжил свой рассказ: – Что мы можем сделать? Оружия нет, оно только у элиты и быков. Вместе собраться тоже никогда не выходило, расположены все на разных уровнях и живут как бы отдельными ульями. Электричество, вода и запасы продуктов находятся в руках элиты, они контролируют также подъемники и выходы из шахты. Как только начинаются какие-нибудь волнения или убьют кого, сразу же перекрывают входы в лаву, требуют зачинщиков и заложников. Если эти условия не выполняются, то перекрывают воду, выключают электричество и перестают выдавать продукты, а могут даже и газ пустить. Без пропусков проникнуть к выходу из шахты, а также в горизонты элиты, быков и работяг невозможно. Там круглосуточное дежурство, и стоят пулемёты. В каждый улей назначают своего капо и его помощников, которые, как правило – чистые звери, ещё похуже быков. Они требуют сдавать по нормам уголь, выращивать грибы и всё это сдавать на верхний уровень. Если сдаётся меньше, чем нужно, то тогда начинают применять санкции…

– Слушай, не гони, давай по порядку, а то у меня сейчас мозги закипят, – прервал я рассказчика, – теперь расскажи, кто такие элита, быки и работяги?

Бородач замялся, но быстро сориентировался и продолжил:

– Элита это в основном руководящие работники, примкнувшие к ним уголовники и кавказцы. За первые полгода после катастрофы было вроде бы всё по справедливости – у всех паёк, все обязательно работали на закреплённых местах. Но, как всегда у нас бывает, начались склоки – кто-то считал, что он работает больше, чем другие, а ест меньше. Опять же начались драки за женщин. Армяне и примкнувшие к ним кавказцы объединились, начали диктовать свою волю. Они заручились поддержкой бывших уголовников, и начались вообще адские времена – за малейшее слово против или косой взгляд могли зарезать. За время этого бардака население нашего убежища уменьшилось раза в два. В те времена и начал процветать каннибализм. Наверху был дикий холод, всё засыпало толстым слоем снега. Заготовленные продукты, а особенно мясные консервы, заканчивались. Захватившие власть не желали в такой холод заниматься завозом продуктов, даже с находящегося неподалёку элеватора. Они забаррикадировались на уровне с запасами продуктов и выдавали пайки только тем, кто работал наверху, на ТЭЦ и обеспечивал её углём. Народ обозлился до предела, этим и воспользовались бывшие ростовские аппаратчики. Они договорились с паханом уголовников и частью кавказцев и 15 мая перебили всех армян, некоторых кавказцев и всех тех, кто лизал прошлым правителям жопы. Теперь у нас этот день считается праздничной датой – День освобождения называется.

Он горько усмехнулся, на глазах опять появились слёзы. Чтобы его как-то успокоить, мне пришлось еще плеснуть в колпачок эликсира. Он, как и в прошлый раз, молниеносно опрокинул огненный напиток и замахал всё это дело варежкой, после чего отдышался и продолжил своё повествование:

– Главным тогда и стал наш нынешний пахан – Глобус. Он раньше занимал какой-то чин в администрации Ростовской области, а во время эвакуации был при продуктовых запасах, то ли их завозил, то ли учитывал – врать не буду, не знаю.

А Глобусом его прозвали за его любимую присказку. Если осерчает, обычно грозит: «я тебе глаз на жопу натяну и заставлю глобусом работать». Когда он пришёл к власти, сначала нам стало полегче, по крайней мере просто так уже убить не могли. Если нарушал правила строителя будущего мира, то, конечно, могли отправить и на утилизацию, но обычно отправляли сначала на каторжные работы, правда потом всё равно на котлеты. На каторге больше полугода никто не выдерживал. Каторжане обычно возят зерно с элеватора при морозах 50–60 градусов. Через год Глобус ввел разделение на касты, по примеру порядков, установившихся в других шахтах. Он-то и разделил всех на четыре касты: элиту, быков, работяг и рабов. В элиту вошли его приближенные, часть уголовников и кавказцев, а также поддержавшее его, бывшее начальство силовых структур, кроме них там есть инженерный персонал шахты и ТЭЦ. В сословие быков вошли функционеры эвакуированных силовых структур, остальные уголовники и кавказцы, много там людей и из бывших частных охранных предприятий. Работяг раза в два больше, чем быков, если считать с семьями, то человек пятьсот. Большинство – квалифицированные рабочие из Ростова или других городов области, а также работники шахты и ТЭЦ. Считай, всё наше благополучие держится на их работе. Всего, как я подслушал из разговора нашего барыги с коммунарскими, на нашей шахте сейчас находится 3600 человек, это на триста больше, чем у них. Рабов почти что одинаково, по две тысячи человек. Да, чуть не забыл, года два назад ввели ещё одну небольшую подкасту – гейши называется. Они по статусу соответствуют рабам, но ни хрена не работают, а обслуживают элиту и быков. Рабами и гейшами разрешено торговать по всем шахтам секретариата. Кроме этого, есть небольшая группка вольных, ещё их называют стрелками. Они, в принципе, не подчиняются пахану и не получают пайку, а просто арендуют место в нашей шахте и платят за это тем, что найдут наверху, за территорией нашего домена, называют это – хабар. Элита стрелками очень дорожит, ведь только они обеспечивают всех алкоголем, табаком и другими дефицитными вещами, привозят иногда ещё запчасти и бензин. У этих ребят имеется техника и оружие, и они поддерживают радиосвязь с такими же группами на других шахтах, поэтому их боятся обижать даже быки – могут объединиться и накостылять им по первое число. Один раз стрелки так и сделали; заблокировали шахту Распадская и держали блокаду, пока им не выдали головы их обидчиков. Вообще-то стрелки единственные из людей с оружием, у которых осталось что-то человеческое, например, рабов часто подкармливают, и нам перепадает; недавно сунули банку тушенки и бутылку водки, а в шахте это считается за целое состояние. Но самое главное – котлеты в верхнем пищеблоке стрелки не едят.

В этот момент я почувствовал, что из моей руки выдернули фляжку. Мужик замолк. Немного обалдев от услышанного, я повернулся в ту сторону, куда уплыла фляга. Там стоял Игорь, он уже отвинтил крышку и собирался сделать глоток.

– Ты что, очумел? Предупреждать надо! У меня же автомат, снятый с предохранителя, голова перегружена этим кошмаром, при малейшем чихе могу выстрелить, – выпалил я нервно.