Олег Кожевников - Библия выживальщиков: Эпоха выживания. Мародерские хроники. Битва в пути [сборник litres]

После того как самовар вскипел, я вновь налил девочкам чаю с изрядной добавкой эликсира, а также поставил перед каждой по блюдцу с чёрной икрой и кольцами ананаса.

– А что это за еда? – удивлённо спросила Марина.

Я торжественно объявил:

– Это, Мариночка, исполнение твоих мечтаний о вкусной пище. Помнишь, ты говорила, что в детстве пробовала ананас и икру, и что ничего на свете не может быть вкуснее этого. Так что твоя мечта исполняется, и даже с превышением. Черная икра гораздо вкуснее красной, а кружочки, которые лежат на блюдце – это ананасы. Они уже очищены от кожуры и туда добавлен сахар.

Поставив им на стол тарелку, наполненную кусками копчёной севрюги, я продолжил:

– Так что, милые мои, кушайте на здоровье и будьте уверены – ваши кошмары остались в прошлом. Теперь вас никто не сможет обидеть – появились такие защитники, что любому бычью быстро холку надерут. Да вы и сами видели, что мы сделали с преследовавшими нас быками, а их было гораздо больше, да и вооружены они были лучше. Так что с нами можете ничего не бояться, мы вас никому больше не отдадим. Лучше думайте о хорошем, о том, как вы будете жить дальше на новом месте – в тепле, среди пышных деревьев и зелёной травы.

После моего монолога девушки с жадностью набросились на выставленные угощения, в несколько минут все тарелки оказались пусты, а чай выпит. После этого девчушки порозовели, глаза засветились, в них читалось уже что-то доброе и открытое, хотя совсем недавно они были как у двух загнанных в угол, забитых хорьков.

Про себя я подумал: «Нужно, пока они такие расслабленные, дать возможность и Свете выговориться. Лучше, чтобы она смогла именно сейчас, когда всё хорошо, выплеснуть на кого-нибудь весь негатив, скопившийся за прошлую жизнь». Мне казалось, что поделившись своими страшными воспоминаниями с сочувствующим ей человеком, девушке станет гораздо легче, может, в дальнейшем она сможет общаться и с другими людьми без вечного ожидания от них какой-нибудь каверзы. Поэтому я, минут через десять после того как они поели, обратился к Свете с предложением:

– Ну а теперь ты поведай о своей прошлой жизни. Видишь, я как добрый волшебник, исполнил некоторые из желаний Марины, только мне не под силу вернуть её родителей.

Света посмотрела на меня долгим взглядом и вдруг бурно разрыдалась, сквозь всхлипы я смог разобрать только несколько фраз, когда она срывающимся голосом причитала:

– Марине хорошо, у неё были родители, да и вспомнить есть что – то, хорошее из прошлой жизни. А у меня родителей совсем не было, как себя помню, всё время жила в интернате; там нас постоянно обижали или старшие, или воспитатели. Меня очень часто наказывали, никогда не кормили ничем вкусным, никто никогда не дарил мне подарков. После катастрофы моя жизнь мало изменилась – те же побои, только теперь от надзирательниц, та же невкусная еда, только немного хуже. Единственное, чего мне очень не хватало – это улицы. Все-таки в детском доме мы большую часть времени проводили играя во дворе. Так что рассказывать мне не о чём, а как мы жили в шахте, уже сказала Марина.

Дальше было уже ничего не разобрать, плач усилился, потом к Светиной истерике присоединилась и Марина. Пришлось действовать уже опробованным методом. Я включил самовар, дождавшись кипятку, заварил чай, потом разложил остатки икры и расставил всё это перед девушками. Они, хоть и плача, но весьма охотно потянулись к кружкам, а я, чтобы не мешать такому их самоуспокоению, начал думать, как бы мне успокоиться самому. Читать и работать с ноутбуком с одним глазом я не мог, да и Дохтур делать это не рекомендовал, поэтому уселся поближе к окну и достал подзорную трубу, принесённую Сашей. Надев на неё светофильтр, чтобы яркий свет не слепил мой единственный здоровый глаз, я начал осматривать проплывающую мимо панораму. Понятно, что кроме заснеженного простора я там увидеть ничего не мог. Но доносящийся с соседней лавки скулёж настолько выматывал мою нервную систему, что я был готов занять себя чем угодно, лишь бы не слышать этих непрекращающихся всхлипов.

Так я сидел, высматривая в этом белом просторе хоть что-нибудь, за что можно было зацепиться взглядом, периодически прерывался и посматривал на девушек, всё ждал, когда они успокоятся, а я смогу улечься и все-таки попытаться уснуть. Этого ждать пришлось больше получаса. И вот, когда они уже практически затихли, я, решив, что пора и мне на боковую, в последний раз глянул в подзорную трубу. Основное развлечение у меня при этом занятии было – попытаться разглядеть на небе пролетающие мимо спутники и вычислить время по положению солнца. Одним словом, пустое занятие – за всё время я так и не увидел ни одного спутника, да и время не смог точно определить. Вот и в этот раз я сначала глянул в небо, затем на угол наклона солнца и только потом на окружающую местность.

Практически сразу внимание привлекло какое-то мельтешение впереди. Увеличив до максимума разрешающую способность трубы, я смог разглядеть торчащий из-под снега шест, на конце которого болталась какая-то тряпка. Когда я пригляделся, то смог разобрать, что она двухцветная, и я подумал, что скорее всего это истрёпанный ветром флаг. Путём нехитрых умозаключений пришёл к выводу, что это бывшая украинская погранзастава, ведь мы двигались уже по украинской территории, а по карте никаких населённых пунктов здесь быть не должно.

Обнаружение этого объекта меня весьма заинтересовало. Я, как обычно, сразу начал размышлять о том, что полезного можно обнаружить на этой погранзаставе. После недолгих раздумий решил, что нам нужно обязательно туда заглянуть; крюк не очень велик, а результат посещения мог оказаться очень даже результативным. Во-первых, застава должна быть полностью автономна, поэтому там могут быть и консервированные продукты, и топливо, причём в большом количестве. Всё это богатство могли и не растащить после катастрофы, так как застава находилась практически на уровне моря, отравленный вулканический газ должен был здесь иметь максимальную концентрацию. Если у пограничников и было достаточное количество противогазов, а также картриджей к ним, чтобы справиться с этой напастью, наверняка следом за отравленным газом тут прошла волна цунами. Пускай на Черном море и не очень большая, а вот после неё оставшиеся в живых, скорее всего, спешно эвакуировались. При тогдашнем бардаке вряд ли кто-нибудь захотел, да и смог сюда вернуться за оставленными продуктами и топливом – этого добра тогда было полно и в полуразрушенных городах, конечно, только для тех, кто был вооружён и дисциплинирован.

Проанализировав всё это, я тут же поднял трубку связи с кабиной, где бодрствовал Николай, и, ничего ему не объясняя, распорядился: