Юн Ли - Стратагема ворона [litres]

Ируджа повернула руку ладонью вверх.

– У меня тоже нет возражений.

– Я сделаю это приоритетом, – пообещал Пса.

Нирай Файан выглядела очень расстроенной, но промолчала. Она понимала, что проиграла – и она была наименее могущественным гекзархом.

– Нет, – сказал Микодез. – То есть ни в коем случае, мы так не поступим.

Шандаль Йенг сорвала с пальца одно из колец и бросила его на пол.

– Я не ожидала, что именно у вас внезапно случится приступ гуманизма.

– Я такой, какой есть – забыли? – сказал Микодез. – На гуманизм мне плевать. Я возражаю против зверств не по соображениям этики, которую никогда не преподавали в Академии Шуос. – Ируджа закатила глаза, услышав старую шутку. – Я возражаю против зверств, потому что это ужасная политика. Возможно, никому нет дела до мвеннин или как там они себя называют, но если бы мы имели такую власть над населением, о какой любим разглагольствовать, нам бы не пришлось вечно сталкиваться с еретическими восстаниями, которые вспыхивают, как пожар в степи. Угрожать родителям Черис – нормально. Но в таких вещах глупо быть неразборчивым. Мы просто создадим новую группу еретиков, какой бы маленькой она ни была.

Ируджа сложила руки домиком и вздохнула. На мгновение Микодез вспомнил, что ей сто двадцать шесть лет – достаточно, чтобы всеми фибрами души постоянно ощущать течение времени.

– Вы собираетесь закатить истерику и из-за этого тоже?

Можно подумать, это бы помогло. Ируджа вмешалась ранее, потому что хотела, чтобы собрание продвигалось быстрей, и агент уже был выявлен. (Впрочем, Микодез готов был поспорить, что в ближайшие месяцы состоится множество углубленных проверок персонала.) А вот в этом вопросе лишь Файан согласилась с Микодезом, но её нельзя было считать надёжным союзником.

– Оно того не стоит, – сказал он.

Ируджа невесело рассмеялась.

– Рада слышать. Не то чтобы я собиралась ставить вопрос на голосование, но все пройдет лучше, если мы скоординируем усилия.

– Я ценю это, Ируджа.

– Ну что ж… – Она медленно выдохнула. – Мы направим Джедао ультиматум. Важнее всего вернуть рой. Такой прецедент непозволителен. Каковы, по-вашему, шансы, что генерал Кируев все ещё жива?

– Это не имеет значения, – отрезала Тсоро. – Даже если Кируев выжила, она скомпрометирована. Мы не хотим, чтобы она командовала роем после того, как у Джедао была возможность перенастроить ей мозги.

– Полагаю, у вас есть запасной вариант.

– Мы отозвали генерала Кел Инессер с границы Высокого Стекла. Если удастся убедить Джедао сдаться, она более чем способна справиться с Хафн.

Инессер, старшая из генералов Кел и одна из самых уважаемых. Микодез фыркнул.

– Это не та ли женщина, которую вы последние двадцать лет все время держали на задворках? – Он встречал ее несколько раз на официальных приемах: генерал кичилась своей шевелюрой и с обескураживающей нежностью рассказывала про то, как вышивает крестиком. От него не ускользнуло, как ловко она манипулировала собеседниками, притворяясь типичным тупым Кел. – Я просмотрел кое-какие результаты оценки. Удивлен, что вы её ещё не ассимилировали.

Тсоро посмотрела на него.

– Возможно, Инессер – один из лучших стратегов за последние двести лет, и она отлично разбирается в тыловом обеспечении, но мы бы предпочли, чтобы из неё не получилось второго Джедао. – Она не стала вдаваться в подробности относительно результатов оценки, которые однажды – с неохотой – обсудила с Микодезом. В учебниках Кел придерживались мнения, что боевые успехи Джедао подкрепили его склонность не заглядывать далеко в будущее, потому что он всегда полагал, будто сможет выбраться из любой передряги, вместо того, чтобы спросить себя, стоит ли вообще сражаться в очередной битве. Микодезу больше нравилась куда более краткая формулировка, которой поделился с ним один инструктор Кел, не для протокола: «Блестящий тактик, дерьмовый стратег». Предположительно, долгосрочным планированием вместо него занималось Командование Кел.

– Я понимаю, что вы обременены почти четырьмя веками концентрированных предрассудков, – сказал Микодез, – но вам не кажется, что пришло время перестать позволять Джедао диктовать все ваши поступки? Такими темпами вы превратите Инессер во врага совершенно другой разновидности.

– Шуос, – резко проговорила Тсоро, – когда ты считаешь необходимым выкинуть очередной фортель в духе убийства собственных кадетов, мы не посылаем тебе записки с указаниями, как надо управлять фракцией.

Микодез потеребил один из листьев своей зеленой луковицы и сказал:

– Ладно. Только потом не говорите, что я не давал вам хороших советов.

– Если вы двое закончили, – сказала Ируджа, не повышая голоса. – Микодез, мне нужно, чтобы вы проследили за ситуацией. Не вмешивайтесь, пока Джедао не сделает ход против нас, и особенно не мешайте ему сражаться с Хафн.

– У меня есть полезное количество тенемотов, которые как раз выдвигаются на позиции, – сказал Микодез. – Поверьте, их коммандеры так же мало заинтересованы в перестрелке с Джедао, как и я.

Пса хмыкнул.

– Я видел вас на стрельбище, Микодез. Я бы дал вам равные шансы.

– Очень лестно, – скромно сказал Микодез, – но, хотя Джедао продемонстрировал способность при виде человека с оружием выбить это самое оружие из его рук выстрелом – дурацкий трюк, против которого я всегда предостерегаю своих оперативников, – мой выбор в такой ситуации заключается в том, чтобы перво-наперво не оказаться с этим человеком в одной и той же комнате.

Андан Шандаль Йенг улыбалась.

– Рада, что у нас все-таки есть план действий.

Микодез сохранил невозмутимое выражение лица. Он заметил, что у Кел Тсоро время от времени бегают глаза. Тот скрытый разговор Шандаль Йенг, несомненно, вела с ней. Обе использовали кинесические [3] Кинесика – совокупность невербальных проявлений поведения человека (мимика, пантомимика, экспрессия и т. д.). и протокольные программы, чтобы сгладить эффект, но Микодез давным-давно их обошел. Он собирался скормить обеим старую добрую ложь, но, разумеется, им об этом знать не следовало.

– И последнее, – сказала Ируджа. – Файан, как обстоят дела с технологией обретения бессмертия?

– В записях Куджена царит полный бардак, – сказала Файан. Она имела в виду те, которые украла у него, на том основании, что не хотела бы случайно воссоздать такую дрянь, как «черная колыбель», былую темницу Джедао. Дело было не столько в том, что Куджен страдал неорганизованностью – скорее наоборот. Этот человек был дотошен во всем. Отчеты, которые он посылал другим гекзархам, прежде чем исчезнуть, были безупречно структурированы и вычитаны, являя собой образец ясности. Но его личные заметки касательно проектов, которыми он не собирался делиться ни с кем другим, требовали расшифровки, поскольку он записывал их особым стенографическим способом, и его гений затруднял (как однажды объяснила Файан) отслеживать случающиеся время от времени интуитивные прыжки.