Евгений Щепетнов - День непослушания. Будем жить!

– Ага, ага… Гюльчатай, открой личико! Знаем, слышали! Нет уж. Хватит нас двоих!

Настя недоверчиво помотала головой и, удивленно подняв брови, добавила:

– А ведь и правда – к Ленке не ревную, а если какая другая девка на тебя глаз положит, так я ее просто порву! Вот как так получается? Почему? Ленка-то тоже девчонка!

– Может, потому, что вы с ней прошли через… через то, что прошли? Ты мне рассказывала – она тебя не бросила, когда ты упала. Дралась за тебя и пострадала. А могла ведь убежать – пока эти уроды занимаются с тобой. Скорее всего они бы за ней и не погнались. А ведь не бросила! И ты теперь испытываешь чувство вины и подсознательно хочешь вину загладить. Вот откуда растут ноги у твоей щедрости.

– Психолог хренов! – Настя недоверчиво помотала головой. – А может, ты и прав. Так все и обстоит. Но только разве это что-то меняет?

– Нет, ничего не меняет, – кивнул я. – Ну что, пойдем? Как мне тебя теперь звать? Жена?

– Хм… звучит как-то странно, – созналась Настя. – Подруга, да и все. Хотя можешь звать и женой. Странно все это, правда? Сидит парочка подростков и рассуждает о том, как они будут жить вместе. Времени-то с гибели старого мира прошло всего ничего, а вот поди ж ты – пятнадцатилетние женятся! Охренеть!

– Охренеть, – снова кивнул я. – У нас теперь все, что происходит, – охренительно. Весь мир охренительный! Ладно. Где жить будем? Все вместе, втроем. Ты комнату подобрала?

– А что комната – та, в которой ты и живешь. Вполне нормальная комната. И кровать там… просто аэродром, а не кровать!

– Насть… – Я погладил ей руку. – А ты не думала о том, как это будет? Ну… секс, после того как тебя изнасиловали. У тебя нет никаких…

– Отвращения? – поняла меня Настя. – К тебе – нет. Думала, конечно. Чужие парни, только представить, что они со мной… меня аж трясти начинает. Так неприятно! Так мерзко! И кстати – у Лены то же самое. А вот представлю, что лежу в твоих объятиях, и становится радостно! Ты не чужой, ты свой, понимаешь? Ты защитник, ты… это ты!

Потом мы еще немного посидели – совсем недолго, минут пять. Снова целовались. И теперь я не стеснялся того обстоятельства, что мои штаны спереди оттопырились так, будто заработал гидравлический домкрат. Чего стесняться своей подруги? Своей жены? Вот если бы я возбуждался, глядя на Мишку или на Митьку, – вот это точно было бы ненормально.

Я даже немного потискал Настю, запустив ей руку под рубашку. Грудь у нее была упругой, нежной и, наверное, очень чувствительной – Настя сразу прерывисто задышала и прильнула ко мне еще ближе. Мир пошел прахом, почти все погибли, но что-то осталось неизменным. И это – любовь мужчины и женщины, если можно назвать мужчиной и женщиной пятнадцатилетних подростков.

Потом мы спустились в гостиную. Мишки там уже не было – Лена пояснила, что он отправился в свою комнату, отдыхать и думать. Лена и девчонки суетились у стола, собирая посуду и относя продукты в холодильник. Кто-то ведь должен это делать?

– Мы тут поговорили с девочками, – Лена кивнула на одну из них. – Решили, что они будут у нас заведовать хозяйством. На выезде от них толку мало, стрелять не умеют, и все такое прочее. А вот по хозяйству – самое то. Готовить, делать уборку, стирать. Научатся стрелять – будем брать с собой на вылазки. И кстати – они все-таки просили отвезти их домой, к родителям. Сделаем?

– Сделаем. Но не сейчас и не сегодня, – заключил я как-то очень устало. Не физически устал, а душевно. Вначале Митьку едва не убили, потом моя внезапная «женитьба» на той, о которой я мечтал все эти дни и недели. А может, и всю жизнь. Сплошные переживания!

– Лен, хочу с тобой поговорить! – Настя на миг покосилась на меня, и я понял – разговор у них пойдет о том, что было у нас наверху, возле спящего Митьки.

Лена не удивилась, молча кивнула в своей обычной манере, и девушки вышли из гостиной, оставив меня наедине с нашими «домработницами».

Я смотрел на то, как девчонки прибирают со стола, и мне вдруг подумалось – а не возвращаемся ли мы в феодализм? А что, очень похоже. Вот я феодал. Вот мои приближенные, дворяне – Митька с Мишкой, Лена с Настей. И вот – прислуга. Мы как-то сразу определили этих девчонок в прислугу, и даже мысли не возникло – а почему они должны нас слушаться? Потому, что у нас есть оружие? Чем это не Средневековье?

А с другой стороны – что остается делать? Только диктатура, только самодержавие – иначе не выжить. Единоначалие, как потом его стали называть. Или это… как его… вертикаль власти! Вот!

Настя и Лена вернулись минут через десять. Спокойные, без следа волнения на лицах. И правда – чего волноваться? Установили график доступа к моему телу, распределили обязанности – дел-то! Хе-хе-хе…

Мне вдруг почему-то стало смешно. Вот же чертовщина! Скажи мне кто-то месяц назад, что я буду ходить обвешанный оружием, убивать людей направо и налево, а еще у меня заведутся две молоденькие, невероятно красивые жены – да я бы ржал до упаду! А потом рассказал бы Митьке, и мы с ним бы ржали до упаду! Фантазеры! Ну надо же такое придумать!

– Андрей! – вдруг обратилась ко мне Лена. – Мы тут с Настей поговорили… ты не против, если мы втроем будем жить в одной комнате? Так было бы практичнее. А насчет графика посещений – это не очень удобно. И нам за тобой легче ухаживать будет, когда мы будем жить вместе.

– Нет, я не против! – Мой голос внезапно осип, и я прокашлялся, чувствуя, как першит в горле. И добавил, подчиняясь внезапному импульсу: – А давайте устроим свадьбу?

Брови Лены поползли вверх, а на губах появилась слабая улыбка. Настя тоже была слегка ошеломлена, но отреагировала мгновенно:

– А правда, почему бы и нет? Маленькая такая свадебка! Посидим за столом и… зафиксируем, так сказать, факт нашей женитьбы. Лен, ты как, не против?

– Я – как вы! – Лена кивнула и посмотрела мне в глаза. – Все, что ты захочешь!

Свадебный ужин? Ну что можно поставить на праздничный стол, когда за окнами угрюмо молчит мертвый мир? Да все что угодно! Все, что есть в магазинах, все, что нашлось в забитой консервами кладовой! Единственное отличие праздничного ужина от обычного – это более красивая посуда. Пришлось вытащить из кладовых Мишкиного отца праздничные сервизы, выглядевшие так богато, что это было даже неприлично. Позолота, роспись, ангелочки и всякая такая хрень. Мишка, улыбаясь, пояснил, что «папан» отличался полным отсутствием вкуса и любил иногда прикупить нечто такое, что, по его мнению, было показателем статусности хозяина – например, вот такой безвкусный сервиз. Но потом у него хватало ума понять, что это самый настоящий кич, и дорогие сервизы, каминные часы, мебель под старину тихо исчезали в дальних кладовых, чтобы потом отправиться к своему новому хозяину. Нуворишу, желающему жить «бахато» и красиво.