Сергей Валов - Потерянный рай

От Ярославцева их отделяли мощные бетонные стены биоизоляционной камеры, и широкая пуленепробиваемая витрина.

Полицезреть на больного начальника сразу никому не удалось, так как темный светофильтр полностью закрывал демонстрационное стекло.

— Вот полюбуйтесь, во что превратился наш капитан! — Елена с помощью ручного пульта сняла затемнение.

Громогласный, демонический хохот проник даже через толстый бетон. Бойцы еще толком не успели присмотреться, как пронзительный, визгливый вой заставил их присесть и зажать руками уши.

Все что произошло, потом потрясло их до глубины души!

Даже у непрошибаемых ветеранов возникло желание бежать из комнаты без оглядки.

Отвратительное существо, с синюшно-зеленой кожей, покрытое буграми вскрывшихся гнойников, извергавших при каждом движение фонтаны, смотрело на них обезумевшими глазами дикого и неуемного в своей ненависти зверя! Неимоверно увеличенная, шишковатая голова, огромные, рассекающие нижнюю губу клыки, загнутые когти на лапах — все это заставило их содрогнуться от страха и омерзения.

Поэтому космопехотинцы поневоле отхлынули назад, и вжались в стены.

Чудовище прыжком бросилось на витрину, и стало биться головой о стекло. Желтые слюни, обильно смешанные с кровью, дымясь и пузырясь, вступали в реакцию, оставляя на прозрачной защите глубокие борозды. Удары были настолько сильны, что витрина быстро покрылось мелкими трещинами и начала выдавливаться наружу.

Зрители запаниковали!

Некоторые и вовсе ломанулись к выходу, устроив там толчею!

Остальные замерли, словно их пронял столбняк, и безмолвно наблюдали за происходящим.

И только лейтенант Карлеоти сумел не потерять от страха голову. Он подскочил к Булгаковой, выхватил у нее пульт, и запустил насос, который под большим давлением стал накачивать в камеру усыпляющий газ.

Удары резко ослабли и, через несколько секунд, существо сползло на пол, и быстро приняло человеческий облик.

— Ну, каково браты?! Убедились что перед нами Ярославцев? — Томазо немедленно перекрыл подачу газа. — Я опробовал все методы для его усмирения.

Единственное средство способное привести его в чувство это лошадиная доза Си — эс. Только с ее помощью он теперь продрыхнет примерно шестнадцать часов.

— Весьма любопытное открытие коллега! — обрадовано воскликнул Волков. — Это в корне меняет дело, и у нас появляется время для дальнейшего изучения данного научного феномена. Мне кажется, мы стоим на пороге величайшего открытия в инфекционной медицине, и было бы непростительно упускать такой шанс.

— Сколько раз, когда, и на каком основании вы применяли Си-эс, лейтенант?! — раздраженно поинтересовалась Булгакова.

— Сейчас вторично. Первый раз я ширанул его по минимуму и отметил положительный результат, а после, как нештатный начальник химической защиты базы, без труда рассчитал дозировку, и время действия усыпляющего газа.

— Стоило бы вас наказать за самоуправство! Но меня сейчас тревожит совершенно другое обстоятельство. — Решила продемонстрировать свою заинтересованность в излечении Ярославцева, Булгакова, что бы кто ни будь, не дай Бог, не заподозрил ее в излишнем рвении и попытке ликвидации капитана любой ценой. — Смею предположить, что в следующий раз наш начальник не выдержит такой сумасшедшей газовой атаки и запросто отбросит копыта.

— Знаю, — офицер отошел от поврежденного стекла. — Зато теперь у нас есть шестнадцать часов! Власов и кто ни будь из новеньких? Стас давай ты! Продуйте камеру сжатым воздухом. Отходы спрессуйте, герметично закупорьте и доставьте в мою лабораторию. Я хоть и не медик, а химик-органик, но заявляю, с полной ответственностью — симптоматика и поведения Ярославцева как-то не вяжутся между собой, хоть ты тресни. Да?! Не забудьте так же, как следует усилить витрину.

— На каком основании сер, вы отдаете эти распоряжения?! — Булгакова приблизилась к Карлеоти в сопровождении десятка вооруженных новобранцев. — Что бы, не случилось, но капитан Ярославцев все равно подлежит немедленной ликвидации! Ваши действия лейтенант только усугубляют ситуацию и увеличивают риск распространения инфекции, — она решительно потянулась к пульту.

— «Ярость сто одиннадцать»! — скороговоркой выплюнула команду старшина Сомерс.

Ангелы тут же рассредоточились и перезарядили оружие. — Не двигаться старлей! В противном случае, я прикажу открыть огонь на поражение.

— Я тоже отдам приказ на открытие огня! Вы подняли вооруженный мятеж, старшина и этим поставили себя и своих людей вне закона! — хладнокровно ответила ей Булгакова.

— Все, амба! Две бабы схлестнулись — жди беды! — безнадежно выдохнул кто-то из новобранцев, а самый смышленый из новичков, в страхе облизывая губы, заблажил:

— Помещение замкнутое. Трассы и пули дадут многократный рикошет. Мы тоже в долгу не останемся — успеем нажать на курки. Помилуй, старшина! Никто не уйдет отсюда живым.

— Ангелы! Вы все попадете под трибунал. Опустите стволы и дайте мне возможность выполнить приказ! — Булгакову затрясло от волнения. Она старалась удержать инициативу, но было видно, что она все-таки опасается за свою шкуру.

Дона, напротив не боялась умереть, днем раньше, днем позже… И дожимала ситуацию в свою пользу:

— Я требую шестнадцати часовой отсрочки исполнения приказа!

— Не дождетесь! — истерично взвизгнула Елена и направила ствол своего табельного лучемета прямо ей в лоб.

— Даю десять секунд на размышление. — В ультимативной форме потребовала мулатка и предупредила своих: — Ангелы! На счет десять открываем огонь. Все! Время пошло! Раз… два…

— Опомнитесь, заблудшие чада мои! — между конфликтующими выросла плечистая фигура отрядного священника. Отец Петр, раскинув длани, как огромный крест бесстрашно загородил своим телом стволы лучеметов.

— Отче, по-доброму прошу, не лезь под горячую руку! — предупредила его, старшина. — Ты же знаешь, она у меня не дрогнет!

Но тот продолжал страстно басить:

— Когда на плащанице проступят пятна священной крови, а в толпе заблестят рога Дьявола, многие поддадутся искушению. Не опускайтесь до смертного греха, дети мои! Ибо лишь одержимая бесом тварь может сейчас примерять тогу патриция! Эти слова я обращаю к вам, Елена Викторовна. Постыдитесь и умерьте свою гордыню! Наш пастух, сердцем чую, победит недуг и в скором времени присоединиться к нам. И вы не ершитесь други мои верные! Если вы, во имя кумира, обратите оружия против братьев и сестер своих…

— Достаточно батюшка! Мы не позволим обстоятельствам превратить наше подразделение в банду мятежников! — Карлеоти сказал эту фразу настолько громко и уверенно, что его слова упали, как капли расплавленного свинца на разгоряченные головы космопехотинцев. — Бьюсь об заклад, будь наш капитан в добром здравии…