Сергей Антонов - Харам Бурум [litres]

Глюк попятился.

– Мамочки-божечки! Проклятые грибы! Завязываю! Зуб даю, завязываю!

– Хлоп!

Огромные ладони выбили облако бетонной пыли и сомкнулись в нескольких сантиметрах от физиономии Глюка. Грибной рот изогнулся в улыбке, скелет завыл:

Глюк слышал стихотворение в детстве. Мать, пока не спилась, читала ему этот стишок на ночь, но слова там были чуть другими.

– Хлоп! Хлоп!

Глюк метался по грибному туннелю, уворачиваясь от пытавшегося прихлопнуть его скелета. На размышления о реальности и мнимости преследователя времени не оставалось. Глюк чувствовал – силы на исходе. Он схватил свой тяжелый рюкзак и швырнул, целясь в череп скелета.

– Оба-на!

Глюк не удержался от победного крика – череп с хрустом отломился от позвонков, упал на пол и разбился на мелкие куски. Однако безголовому скелету удалось завершить его черное дело, огромная ладонь сомкнулась на голове Глюка и резко ее повернула.

По правилам игры Глюк должен был умереть, но не умер, а увидел собственную, обтянутую прорезиненным комбинезоном, тощую задницу.

– А-а-а-а!

Глюк схватил себя за голову, пытаясь повернуть ее на сто восемьдесят градусов, но вышло всего на девяносто. Теперь подбородок любителя галлюциногенных грибов упирался ему в плечо.

– Господи, о господи, за что мне это?!

Господь игнорировал вопросы бедолаги. Мечась по туннелю, Глюк сбил скелет, растоптал его ногами, споткнулся о бетонные обломки и упал, разбив до крови нос.

– А ну, вставай!

– Ты же сдох, проклятый скелет! – пролепетал Глюк. – Ты не должен говорить!

– Вставай, придурок!

Глюк узнал голос Челпана. Поднял голову. Татуированный кулак расплющил и без того пострадавший нос.

– Хватит, Челпан… Со мной все нормально.

Глюк сел. Увидел, что находится в обычном туннеле. От облегчения его стошнило на шпалы серой кашицей. В губы уткнулось горлышко фляжки.

– Пей! – приказал Фикса. – Быстро и без «не хочу»!

Глюк выпил. Его вырвало еще два раза. Челпан помог корешу подняться и отвесил ему звонкую оплеуху.

– Козел! Еще раз обожрешься грибов, цацкаться не стану – сразу убью.

– Я все понял, – произнес Глюк голосом выздоравливающего больного. – Никаких грибов…

Его снова вырвало.

Троица продолжила свой путь. Глюк, обливаясь потом после отравления, плелся позади, но до блокпоста «Библиотеки имени Ленина» все добрались без приключений. Челпан остановился в ста метрах от мешков с песком, перегораживающих туннель.

– О черт, чуть не забыл! Снимаем красные банты. – Он вытащил из кармана новые документы. – Здесь ведем себя тише воды, ниже травы. Полис. Власть красных заканчивается на блокпосту. Теперь мы просто торгаши-челноки. По фене не ботаем, по банке не шкрябаем. Глюк, перестань трястись как паралитик.

– Я п-п-постараюсь…

– Уж будь так любезен. Куда ты пялишься?

– Да так, никуда…

Глюк опустил глаза. Он пялился. На скелет с грибными губами-глазами, который, размахивая ручищами, надвигался на него из глубины туннеля.

– Что ж мы стоим?! – взвизгнул он.

– Я еще не закончил! – прорычал Челпан. – На станции ни с кем не заговаривать. Морды клином и к переходу на «Боровицкую». Если кто-то из вас заметит нашего клиента, кривоногого недомерка, ничего не делаем – просто следим. Действовать будете по моей команде. Вперед!

Глюк рванул вперед с такой скоростью, что Фикса усмехнулся и покрутил пальцем у виска.

– Э-э, да его еще не отпустило…

На блокпосту, где до зубов вооруженные кшатрии тщательно проверили документы трех охотников за головой Вездехода, Фикса продолжал наблюдать за нервным поведением Глюка. Того больше беспокоило не то, что было впереди, а нечто, оставшееся сзади. Проверка прошла благополучно – мастера изготовления фиктивных пропусков из ведомства Матвея Субботина хорошо знали свое дело.

Троица поднялась на платформу по стальной лестнице и окунулась в царство света. Станционный зал «Библиотеки имени Ленина» просто купался в неоновых лучах, спрятанных под матовыми полусферами ламп, которые придавали простым палаткам и деревянным домикам праздничный вид.

«Библиотеке», принадлежавшей поочередно Красной Линии, Арбатской Конфедерации и Полису, удалось взять и сохранить все лучшее от своих владельцев. Станция процветала, и не было в ее благополучии наигранности красного «Проспекта Маркса».

Коренные обитатели станции, кшатрии и брамины, ее гости торговцы-челноки и сталкеры, приносившие сюда добытые ими в разных уголках Москвы книги, не шептались, не оглядывались поминутно.

Само собой, у руководителей Полиса не росли на спинах ангельские крылышки и такими полезными штуками, как шпионаж, подкуп и физическое устранение противников, брамино-кшатрийское братство не чуралось, тем не менее Полис оставался очагом просвещения и скатиться до уровня красных не мог по определению.

Завербованные бандиты снова очутились в незнакомом им мире. Не удивила станция одного лишь Фиксу. Он не раз бывал на ней в довоенные времена еще с друзьями, когда удавалось сбегать от охранников, приставленных к нему отцом, который принуждал мальчика передвигаться по столице на бронированном лимузине. Звали подростка в те безоблачные времена Филей, для домашней прислуги – Филиппом Тодоровичем [6] Тодор – один из персонажей трилогии «Рублевка», постоянный спутник примадонны Алины Брониславовны Разиной. . Матери Филя никогда не знал, поскольку был суррогатным ребенком

Папашу, известного поп-певца, видел редко. Тот был постоянно занят, гастролировал, лечился от депрессий в забугорных клиниках и редко бывал в столичном пентхаусе, предпочитая жить на Рублевке. Именно туда и отправлялся Филя на шикарном черном лимузине в день, когда по российской столице нанесли первые ракетные удары.

Тодор зачем-то пожелал увидеть сына. Не вышло. Когда гламурная Москва превратилась в кромешный ад, Филе осколком пуленепробиваемого стекла изуродовало лицо. Очнулся он уже в метро. Нашелся сердобольный мужик, который вытащил мальчишку из покореженного лимузина. Был он простым строителем и отношения со спасенным богемным пацаненком у него не сложились сразу. Фил Тодорович, очень капризный подросток, требовал к своей персоне повышенного внимания. В итоге сбежал от воспитателя в поисках достойной «своего величества» станции.

Насмешница-судьба жестоко наказала Филиппа за гордыню. Новыми его наставниками стали бандиты со станции «Третьяковская», там Фил и стал Фиксой.