Катэр Вэй - По дорогам Империи

«Идиоты – эти устроители боя, – размышлял молодой боец, – мало того, что такое неравенство в противниках, так еще и палки эти коротенькие ему дали. Что они против моего шеста? Он ведь даже подойти не сумеет. Кранты малому. Сейчас я ему задам», – и, шагнув вперед, нанес первый удар с целью «отсушить» руку.

Неведомо как, но шест отшвырнуло в сторону, а наглец, перестав крутить свою мельницу, расставил руки в стороны и все с той же улыбочкой приглашающе поманил противника пальцами. Ветер, недолго думая, тычком нанес удар, целя шестом прямо в живот, и снова промах. Пацан не сходил с места и не опускал рук, а просто хитро изогнулся, и конец шеста ушел в никуда.

– Ну, что ты, биться сюда пришел или баловаться? – прорычал Ветер. – Бейся, трус!

Калин весело усмехнулся.

– Ну, так я же не убегаю. Бей, если сможешь! – с вызовом ответил мальчик и, демонстрируя полное безразличие, повернулся к противнику спиной.

Разрезая со свистом воздух, шест устремился к ребрам наглого мальчишки, но был принят и отбит коротенькой палкой, а пацан, крутанувшись, ловко ушел за спину Ветра, при этом очень больно, но больше того, обидно, хлестко треснул по тому месту, на котором сидят. Секунда тишины, и зрители взорвались хохотом. Вновь послышались аплодисменты, но адресованные уже не своему бойцу.

Калин снова поманил на себя парня.

– Ну, что ты встал, как вкопанный, нападай!

Лицо того покраснело, лоб покрылся холодной испариной, руки сжали шест так крепко, что вот-вот и из него сок закапает, даже пальцы побелели. И с резким выдохом, так же резко шагая вперед, пошел махать удар за ударом.

Калин крутился, как волчок, уходил и отбивал удары, и люди видели, с какой легкостью мальчишка это делает, играючи, словно танцует. Вскоре Ветер выдохся, а пацан даже не запыхался, все так же нахально скалясь, нарезал круги вокруг противника и что-то тому говорил, от чего парень вновь озверел и ринулся в бой.

– Ох, не на того я поставил, – посетовал тот самый лощеный толстосум, глядя на это представление. – Вот же Лаки, вот же, сукин сын, и где только он таких бойцов находит. Все, плакали мои денежки.

И так думали уже все, кто поставил на Ветра, и начался порицательный ор, приправленный свистом, нецензурными эпитетами, адресованными своему бойцу.

Калин поймал взглядом Лаки, тот сидел в своем кресле довольный, как кот на масленице, и, заметив, что мальчик вопрошает, как поступать дальше, повернул большой палец вниз.

– Ага, значит, пора заканчивать этот концерт, – понял мальчишка и пошел в наступление.

Удары короткими палками на Ветра посыпались серией, один за другим, он пытался отбиться, увернуться, но не понимал, как это так удается пацану быть сразу повсюду. Вот уже выронил шест, прижал к груди отбитые, набирающие фиолетовый оттенок, кисти рук.

Калин отпружинил назад, дав несчастному передышку. Подцепив ногой шест Ветра, подкинул его в воздух и ударом все той же ноги отправил к хозяину со словами:

– Ну, что встал, поднимай, я с безоружными не бьюсь.

Ветер посмотрел на упавшее к ногам свое оружие и отрицательно качнул головой.

– Хватит, я сдаюсь, – заявил Ветер. – Все, Куница. Победа – за тобой.

Люди засвистели еще громче и заулюлюкали.

– Подстава! Не может того быть!

– Бейся, трус, я на тебя все деньги поставил!

– Слабак, отрока победить не можешь!

Красный, как рак, парень повернулся к толпе и выдавил из себя:

– А ты попробуй сам, раз такой умный. Ну, что, не хочешь, да? Тогда заткнись! Мальчишка – профи! И я признаю его победу!

На середину площадки вышел Нюша, заорал самозабвенно:

– И-и-и, вот наш победитель – Ку-у-у-ни-ца-а-а!!

– Постой, постой, – ломанулся сквозь толпу неопрятного вида мужик, лет под сорок, тот самый крикун, поставивший все деньги на Ветра. – Подстава то, нечестный бой. Обманщики! А ну, пацан, давай со мной помахайся, раз ты такой мастер.

Нюша вопросительно глянул на деда, тот отрицательно качнул головой.

– Ты заявки на бой не подавал, уйди с ринга! – рыкнул на вышедшего Нушик, преграждая тому дорогу к мальчишке.

Люди зароптали, засвистели, затопали.

– Э-э-э, точно, подставной бой!

– Обманщики, верните наши деньги! Верните деньги!!

– Нушик! – окликнул Калин своего «сотрудника». – Я справлюсь с ним. Гляди, как разорались. Надо бить, иначе кипиш будет.

Лаки внимательно наблюдал за происходящим, и когда Нушик вновь посмотрел в его сторону, кивнул и, глянув на Калина, опустил большой палец вниз.

– Сразу вали, – тихо сказал Нюша, – ток не насмерть, смотри.

Калин кивнул и, шагнув навстречу вышедшему мужику, закрутил свою мельницу.

Мужчина довольно оскалился, закатывая рукава своей одежды.

– Шо, сопляк, сцыкотно, когда бой настоящий? Ну, иди сюда. Не боись, сильно не зашибу.

Калин не стал дожидаться, когда тот доведет свою речь до конца, а, сиганув с места, кувыркнулся вперед, и, когда приземлился у ног мужика, тот схватился за свое лицо: из-под пальцев побежала струйка крови. Последовали два неимоверно быстрых удара палками в корпус и уход в сторону. Мужик охнул и осел кулем на землю.

Отойдя в сторону и посмотрев на подвывающего «борова», Калин понял, что продолжения не будет, «оно» уже не подымется. Нушик ухватил скрюченного мужика за шкирку и выволок за пределы ристалища.

– Бой окончен! – провозгласил он, вернувшись на арену. – Победитель – Куница!

Калин получил от Лаки одобрительный кивок и вышел из круга.

Люди провожали его громко, восторженно…

Зайдя в вагончик, мальчик растянулся на своем спальном месте. Он был первым в этих играх, и помещение сейчас пустовало, все остальные ждали на улице своей очереди и смотрели выступление других, но Калину не хотелось смотреть. Грустная девушка с закрытым лицом так и стояла перед глазами, и эта карта, зловещая такая, с черепами – что бы это могло значить?

«Завтра обязательно схожу в палатку. Не пожалею денег и схожу».

В груди вновь защемило, неприятно, беспокойно. Закинул руки за голову и прикрыл веки, попытался расслабиться, стараясь не обращать внимания на внешний шум. Задремал.

Через какое-то время проснулся – снова крики, свисты, гомон.

«Все тот же бой или другой уже?» – сонно подумал мальчик, широко зевнул, переворачиваясь набок, поджал ноги и вновь уснул.

Жуткий сон: снова бой, снова смерть и много крови. Вроде бы и проснулся, но все равно, слышится лязг железа, крики, вопли, топот копыт и хриплое, леденящее кровь ржание ночных мар. Не простых ездовых, а именно ночных, тех самых с крутым норовом, которые состоят на службе в имперских войсках. Никто, кроме Имперского воина, не имеет права сесть на мару угольно-черной масти. Если у обычной мары рождался чернявый детеныш, то его за символическую плату «дарили» на благо Великой Империи.