Николай Марчук - Своих не сдаем! [SelfPub с издательской обложкой]

Вроде бы все складывалось как нельзя лучше: в город с каждым днем прибывают новые добровольцы, денег чтобы оплатить их услуги у нас в избытке… есть оружие и боеприпасы… воюй, не хочу!.. но, что-то идет не так… печенкой чую, приближающуюся беду. Нюх у меня на неприятности. В воздухе, витает, что-то такое тревожное, как легких запах озона перед предстоящей грозой… вроде и небо безоблачное, а выйдешь на свежий воздух, вдохнешь полной грудью… и понимаешь – будет дождь с грозой. Вот и сейчас, я понимал, что скоро все это благолепие закончится и хлынувший ливень смоет многих из нас в мир иной.

Из дурки меня выпустили, а вернее, я сам сбежал через неделю. Как раз началась общая эвакуация душевнобольных, и далее оставаться в столь гостеприимных стенах психоневрологического диспансера, было опасно и подозрительно. Стоит отметить, что за эту неделю, я отдохнул не только телом, но и душой. Хоть плечо еще болело и чтобы посмотреть, что справа, приходилось не просто повернуть голову, как раньше, а разворачиваться всем корпусом, чувствовал я себя бодрым, полным энергии и сил.

Находясь в больнице, смог даже пообщаться с семьей, правда для это пришлось завешать стену за моей спиной большим постером на английском языке, чтобы у жены создалось впечатление, что я лежу не в стенах мед. учереждения родного города, а в палате какого-нибудь заграничного госпиталя, ведь по легенде, я сейчас находился в плаванье возле берегов Антарктики. Жена, увидев меня на больничной койке, в окружении большого количества электроники, вздохнула с неподдельным облегчением, она была свято уверена, что я сейчас не в полярной экспедиции, а на войне. Так, что как говориться: было бы счастье, да несчастье помогло – не попади бы я, с ранением в больницу, фиг бы догадался, преподнести жене такой антураж, во время нашего общения по «Скайпу». Потом, конечно, жена и дети долго вздыхали и охали сопереживая мне, по новой легенде, я получил производственную травму на исследовательском судне из-за собственной халатности и невнимания. Короче, наврал с три короба, в таких подробностях, что под конец рассказа, даже сам себе поверил, как упал со скользкого трапа, ободрав при падении плечо и лицо. С женой и детьми, общался каждый день… как Лера уйдет, так я сразу же за компьютер и, вызывая родных по «Скайпу»… вот такая вот, я, сволочь, вначале натрахаюсь вдосталь с любовницей, а потом тут же с женой мило беседую и разговариваю, уверяя её, что на представительниц прекрасного пола не смотрю, и что в госпитале нет ни одной девушки, а исключительно одни медбратья и доктора мужчины, госпиталь же военный.

При этом мне не было ни капельки стыдно… война, расставила совершенно другие приоритеты и нормы морали, то, что раньше казалось чудовищным и недопустимым, сейчас выглядело совершенно нормальным и естественным. Надо застрелить постороннего человека – пожалуйста, вспороть живот трупу и выпотрошить его – да, без базара! ну, а о таком пустяке, как заняться сексом с красивой молодой девушкой, а потом нагло врать в глаза жене, что она у меня единственная, так это вообще пустяки! А, может, это не война виновата, может, я таким был всегда, а сейчас, просто ищу оправдание своей истинной натуре, той самой, что долгое время скрывал от посторонних, а война, всего лишь вскрыла мою настоящую сущность – жестокую и прагматичную! Не знаю… я уже ничего не знаю, живу одним днем и не думаю, что будет завтра. Цель только одна – дать пинка под зад агрессорам и захватчикам, выгнав их с родной земли… потому что, не фуй тут шастать, чужим здесь не рады! Кто к нам с мечом придет, тот, от пули в брюхе и загнется!

Возвращение на базу было шумным и суматошным, каждый считал своим долгом поприветствовать меня и заключить в свои объятия, а несколько особо рьяный… и пьяных воинов, даже, пытались подкидывать мое израненное тело в воздух, но, слава богу, Испанец, разогнал этих активистов пинками.

– С какой новости начинать, плохой или очень плохой? – спросил Испанец, когда мы прорвались через плотное кольцо встречающих и заперлись в моей комнате.

– А, хороших новостей нет?

– Нет.

– Тогда, все равно, с какой хочешь, с той и начинай.

– Новость первая, плохая: у нас закончились деньги. Остались только те евро, что я спрятал.

– А, золото?

– Золото, я отправил Васе Серову, он нашел хороший канал сбыта для нашего «рыжья», и выплачивает авансы новым добровольцам.

– Ну, это на самом деле не такая уж и плохая новость. Евриков, же еще много… очень много.

– Но, ты, же сам говорил, что их тратить нельзя, потому что мы сразу «спалимься», как только они всплывут.

– Разберемся, – легкомысленно отмахнулся я. – Есть у меня пара вариантов, как все устроить. Какая вторая новость?

– Ну, а вторая новость, та, что очень плохая – татары знают, что ты жив.

– Подумаешь. Рано или поздно, они все равно узнали бы. Умер один раз, могу умереть и второй, – так же легкомысленно отмахнулся я. – Как дела на фронте? Не знаешь, почему татары затаились? «Языков» давно брали?

– «Языков» не брали, но было несколько перебежчиков. Оказывается, что татары организуют свои отряды самообороны, причем не из своих единоверцев и соплеменников, а из русских. Сам же понимаешь, что в центральной и северной части города осталось, по меньшей мере, несколько десятков тысяч мирных граждан. Ну, вот из их числа и организуются отряды самообороны. Флаги у них украинские, вооружение, преимущественно, со складов моб. резерва. Воюют под лозунгом: «Нет, сепаратизму. Крым – украинская земля!» А на самом деле, семьи, бойцов таких отрядов, находятся в заложниках. На побережье Азовского моря, татары взяли под контроль несколько баз отдыха и пансионатов и согнали туда людей, вот и приходится мужикам воевать против нас, чтобы с их детьми и женами ничего не случилось. Так, что у нас получилась классическая гражданская война, когда: брат идет против брата, а отец, против сына.

– Хреново!

– И не говори.

– Ладно, с этим тоже разберемся. Что у нас с руководством отрядов? Произошло объединение малых отрядов в большие?

– Да. Ты знаешь, оказывается, ты был прав, как только начали платить деньги и выдавать единую форму и вооружение, так сразу и объединились. Условно, сейчас оборона города разбита на четыре сектора: два северных и два юго-западных. Северные делятся по линии улицы Героев Сталинграда, тот сектор, что справа, идет от крепости «Керчь» и до микрорайона «Верхний Солнечный», ну, а второй сектор, идет от железнодорожного переезда, вдоль железнодорожного полотна и до кладбища. Юго-западные сектора, разделили отрезок от кладбища и до развалин ЖРК и завода «Залив». Самые опасные участки, на которых постоянно идут мелкие стычки, это: крепость «Керчь» и развалины ЖРКа, с примыкающей к ним территорией.