Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

На стол лёг роскошный кожаный бювар.

— Здесь конасамент [24] Документ, удостоверяющий право собственности на отгруженный товар. , а так же сведения о пункте назначения и сроках. Способ доставки на ваше усмотрение, единственное, но непременное условие: всё должно быть проделано в тайне. При ваших возможностях это не составит труда.

Владелец кабинета открыл бювар и пробежал глазами несколько строк. Брови его поползли вверх.

— Признаться, вы сумели меня удивить! Я не берусь даже предположить, какое отношение подобные вещи могут иметь к реликвии!

— Вам и не надо предполагать. — сухо ответил гость. — Насколько я понимаю, обязательства, принятые некогда вашей семьей, подразумевают беспрекословное повиновение?

Сикх пристально посмотрел на собеседника, вынул из бювара документ, поднёс его сначала к губам, потом ко лбу.

— Услышано и обещано! — произнёс он, и эти слова прозвучали ритуальной формулой. — Не позже чем к середине июля груз будет в Лехе, или я недостоин называться Раджитом Сингхом!

Если индийский вельможа и принял гостя за выходца из французской Луизианы, проданной Томасу Джефферсону в 1803-м году Наполеоном, то он ошибался. Юб е р Бондиль появился на свет в провинции Квебек, в Канадской Конфедерации, и мог с полным правом считаться подданным королевы Виктории. Что до манеры речи, то её он унаследовал от матери, уроженки Авиньона.

На наречии обитателей юга Франции «Бондиль» означает «бочонок» или «коротышка-толстячок». Но эта фамилия совершено не подходила к внешности её обладателя. Роста Юбер Бондиль был среднего, сложение имел худощавое, был смугл и черноволос — обычное дело для жителей юга Европы. Но он-то вдали от оливковых рощ Прованса и отрогов Приморских Альп: первые шестнадцать лет жизни прошли к северу от Великих Озёр, а в начале шестидесятых годов юноша перебрался в Североамериканские Штаты. Не обделённый талантами и трудолюбием, он устроился достаточно быстро, став помощником профессора Тадеуша Лоу — химика, изобретателя и воздухоплавателя.

Юбер проработал у Лоу недолго — началась война Севера и Юга, и профессор Лоу предложил аболиционистам свои услуги и получил назначение на должность главного аэронавта Армии Союза. Молодой канадец вслед за патроном отбыл к театру военных действий, а когда годом позже тот рассорился с армейским начальством и вышел в отставку (злые языки шептались, что профессор запросил слишком много) — остался в армии и продолжил его дело.

После победы аболиционистов [25] Так называли сторонников Севера. Юбер Бондиль уехал в Европу, намереваясь закончить там образование, и некоторое время изучал химию в Гёттингене. Но в Саксонии он надолго не задержался: признанным центром аэронавтики считалась Франция, там он и оказался в середине 1868-го года.

Поработав некоторое время с патриархом управляемой аэростатики Анри Жиффаром, Юбер уже собирался поступать в Политехническую школу, когда грянула война с Пруссией. Деятельная натура канадца не позволила ему остаться в стороне: в осаждённом пруссаками Париже двадцатишестилетний Бондиль свел знакомство с двумя весьма интересными людьми.

Первый — знаменитый инженер и кораблестроитель Станислас Дюпюи де Лом. Создатель первого броненосца представил правительству проект дирижабля, с помощью которого предполагалось установить сообщение между столицей и провинциями. Проект был одобрен, на его реализацию выделили сорок тысяч франков. Юбер Бондиль, отлично знакомый с работами Жиффара, принял в этом проекте самое непосредственное участие, и даже предложил новый способ крепления гондолы — диагональным способом, с помощью сетки, прикреплённой к оболочке.

К сожалению, Дюпюи де Лом отказался, от паровой машины системы Жиффара, отдав предпочтение мускульной тяге. Девятиметровый воздушный винт, приводившийся во вращение усилиями восьми человек, едва разгонял аппарат до пяти узлов — маловато, чтобы бороться с противными ветрами или уходить от кавалеристов, преследующих воздушный корабль по земле.

С другим, носившим имя Паскаль Груссе, Юбер Бондиль познакомился незадолго после начала осады Парижа. Публицист и яростный бунтарь, он быстро завладел симпатиями канадца и сделал ему предложение, которое делал многим талантливым и свободомыслящим людям. Читатель, конечно, догадался о чём речь: Груссе пригласил своего нового друга в Город Солнца, основанный профессором Саразеном в другом, неведомом мире. От Груссе Юбер узнал и об изобретении профессора, таинственном апертьёре, машине, открывающей проход сквозь Пятое Измерение.

Что мог ответить на это молодой, честолюбивый инженер, жаждущий применить свои знания и способности на пользу людям? Разумеется, он согласился.

Но позвольте, спросит читатель, почему вместо Солейвиля, города, раскинувшегося в невообразимой дали, под чужими звёздами, Юбер Бондиль оказался в Сринагаре, в резиденцию индийского вельможи, оказавшегося к тому же, потомком хранителей некоей древней тайны? Ответ — в разговоре, который состоялся в марте 1871-го года за столиком одного парижского заведения…

— Что за фантазия, Паскуале — назначать встречу в варьете? Нечем дышать, да и поговорить невозможно — музыка, гомон, голова идёт кругом…

Атмосфера в заведении на углу рю де Тевриз [26] Впоследствии — знаменитое кабаре «Фоли-Бержер». «Фоли Тевриз», — в переводе на русский «В листве Тевриз» — намёк на то, что здесь можно, укрывшись от назойливых взглядов, предаваться наслаждениям. и верно, была далека от безмятежности. Слоями плавал табачный дым, оркестр надрывался, перекрывая крики гуляк и взрывы аплодисментов. Варьете открылось около года назад, и даже осадное положение не помешало его популярности. Разве что, нехватка продовольствия сказалась на меню.

— Это как посмотреть… — усмехнулся Груссе. — По мне, так шум гарантирует уединение вернее, чем любая листва — даже за соседним столиком ничего услышат!

— Тут за своим бы расслышать… — проворчал Бондиль. — Так что у тебя за серьёзная тема?

— Серьёзней некуда, дружище. Я откладывал этот разговор, но дальше тянуть нельзя. На днях премьер-министр Тьер приказал захватить пушки национальной гвардии на Монмартре. В ответ национальные гвардейцы расстреляли генерала Леко́нта, отдавшего приказ открыть огонь по толпе, а заодно и генерала Клеман-Тома, виновного лишь в том, что оказался поблизости!

— Тоже мне, новость! Части по всему городу переходят на сторону федератов [27] Так иногда называли сторонников Коммуны. , а Тьер, как говорят, собирается перевести правительство в Версаль.