Юрий Мори - Метро 2035: Эмбрион. Поединок [litres]

– На-ка, лучше это держи, – сунул ему пистолет сталкер. – С автоматом я сам справлюсь.

Пока Садко несколько раз выпалил в темноту сеней, наугад, но заставляя противника залечь, Кат с автоматом в руках рванулся к окну и выпрыгнул наружу, выдавив телом остатки рамы со стеклами. Наверняка порезался, но сейчас было не до того – в комнате они все как на сцене, клади любого. Только полные неумехи не смогли этого сделать сразу, но ведь дальше-то или случайно попадут, или кто похитрее среди них окажется. Выцелит из темноты и перебьет по одному. ПМ в руках Садко – так, пугалка, иди попади. А дружиннику не с руки: чтобы стрелять, надо напротив двери встать, а там ему и кранты. Сразу.

Приземлился он неудачно. В смысле, для себя-то нормально, а вот согнувшийся и стонущий мужичок, на которого он упал, был не рад. Старенькая двустволка валялась рядом. Кат, не вставая, выдернул нож с пояса и несколько раз ударил лежащее под собой тело. Судя по тому, что стон прервался, а тело вздрогнуло и обмякло, одним противником меньше.

Да и черт с ним.

– Ушел один! Ушел! Ефремыч, беги в сад, он там сейчас, за домом! Витюху-то ранили, похоже.

Озорной у них командир. Совсем молодой, но толковый, видимо. Как бы его оставить в живых, потолковать чтобы? Но пока не до пленных, надо с захватом разобраться. Еще раз выстрелил Садко, в ответ кто-то пальнул из сеней. И пауза: ну да, пат получается, нападающие ни Садко, ни Груздя не видят, а тем, чтобы прицелиться, тоже придется под пули лезть. Ничья на клетчатой доске.

Кат, пригнувшись, пробежал вдоль стены дома, осторожно выглянул за угол. Ну точно, спешит боец, со всем пылом валенками снег утаптывает. Даже жалко таких оладухов – и ружьеца-то у него нет. Бежит, размахивая дубинкой. Дикари, честное слово! На него, Ката, тренированного не худшими из оставшихся в живых учителями, с этакой палкой…

Сталкер подождал, пока разгоряченный схваткой и бегом ополченец (а кому еще тут по ночам озоровать?) выскочит ему навстречу за угол, и коротким ударом кулака в переносицу отправил его в забытье. Или в небытие – вон как хрустнуло под рукой. Дубинка улетела в одну сторону, сам незадачливый боец – в другую.

Вообще-то Кату было жалко людей, их и так немного осталось, но в ситуации, когда или ты, или тебя, думать времени нет.

По-прежнему пригнувшись, чтобы не попасть в поле зрения из окон – мало ли, что темно, не поймешь, есть там кто или как – он гуськом пробежал до следующего угла. Лег и выглянул снизу. Нетренированные люди обычно следят за тем, что на высоте их роста и чуть ниже, подсознательно ожидая нападения кого-то крупного. А самый низ не пасут – ну кто там может быть? Разве что кот.

Возле входной двери маялись двое – повыше и пониже, в остальном похожие как близнецы: тулупы, валенки, одинаково лохматые шапки на головах. А, у того, что повыше, – автомат. Вот это существенно.

Кат лежа перекатился на спину, снял свой АКС с предохранителя, перевел на одиночные и взвел затвор, стараясь производить как можно меньше шума. Потом снова выглянул за угол. Стоят. Тот, что пониже, даже курит, выпуская смешивающиеся с кружившими снежинками облачка дыма. Щелкнул выстрел, сразу следом второй.

Высокий упал навзничь, не успев ничего понять, а вот курильщик неудачно повернулся в последний момент и пуля вместо того, чтобы попасть в лоб, прошла по касательной, пробив ему шапку.

– Мужики! – заорал оставшийся. – Он здесь, здесь!

В руках у него был обрез винтовки, без приклада и большей части ствола похожий больше на пугач, чем на боевое оружие. Дурная штука – специально прицелишься, не попадешь, а случайно можно лошадь на скаку упокоить.

Поэтому третий выстрел теперь уже точно в лоб, и ждать. Они здесь нервные и глупые, кто-нибудь точно выскочит на крики. А вот двух темных тел на снегу опасаться больше не приходилось.

– Ты не Садко. Ты, бля, Нерон какой-то! – сказал Кат. – Зачем старосту зарезал, дурик?

Бродяга, вооруженный теперь трофейным автоматом, заерзал взглядом. В предрассветной полутьме рассмотреть его лицо было сложно, но и так ясно – ошибку признал. Хотя раскаивался вряд ли.

– Да я это… Ну за окном люди, я и подскочил. А потом – кот! Больно же, с-с-сука…

– А гранату в печку нахрена сунул? – поинтересовался Груздь.

Дружинник был похмелен и печален. С похмельем все было ясно – нечего напиваться как свинья на боевом задании, а печален, потому как Кат, по сути, один со всеми и справился. Хорош боец… Задание князя, высокое доверие!

С бороды дружинника свисали сосульки, он громко сопел на ходу и сейчас больше всего хотел найти хоть кого-то виновнее себя.

– Кстати, да! – согласился Кат. – Мою, между прочим, гранату. Она денег стоила.

– Люблю огонь просто… Аж сил нет, как люблю. Здорово же пыхнуло!

– Не то слово. Еле сами выскочить успели. Ты хоть предупреждай перед таким салютом, каску надену.

Садко кивнул и достал зажигалку. Щелкнул. Чиркнул. Не насмотрелся в доме на огонь, что ли? Псих, честное слово.

На самом деле сталкеру было плевать. Целы? Целы. Вырвались? Однозначно! А граната… Гораздо больше было жаль так и упущенного отдыха. Дружинник хоть пьяный за столом покемарил, а вот им с Садко только порезы и стрельба на долю выпали. Остались и незаданные пока вопросы к господину артисту – на предмет владения ножом на уровне самого Ката, да и странной реакции на упоминание его дома гадалкой. Но это все ждет. Терпит. В отличие от дома местной власти, не горит.

Предводитель ополченцев первым из сеней и высунулся. Молодой совсем, лет восемнадцать, не обманул голос. Маленький, верткий, как трупы увидел, первым делом по углу дома и выстрелил. Хотя Кат успел голову убрать, но азарт противника оценил, да и смекалку тоже. Пришлось не глядя очередью полоснуть, подранил, а там и добил, уже на земле.

В сенях сидели двое оставшихся. Сперва мужики храбрились и отстреливались – по комнате, разумеется, Кат на глаза им не лез, контролируя двор. А потом Садко добрался до его, Катова, рюкзака, ну и… Против двух аккуратно заброшенных противопехоток ни сени, ни винтовки, ни сам Господь Горящий не играли. Одного на месте уложило, второго застрелил из пистолета певец. Да и то – добил. Из жалости, не жилец он уже был.

Допрашивать было некого, да и так понятно: сведения об их маршруте откуда-то появились, спасибо этим самым говорунам. Староста на себя внимание отвлекала, а эти бестолочи пытались захватить. По местным традициям, вероятно, и убивать не собирались. Подержали бы в плену с недельку и отпустили, главное, чтобы Кат на Поединок опоздал.

Но это до убийства старосты, после-то, понятное дело, шкуру бы спустили с них при любом раскладе.

Поздно, однако: вышло так, как вышло. Финальным штрихом стало то, что Садко раскопал в рюкзаке единственную противотанковую гранату, хранимую Катом для совсем уж серьезного повода, и сунул ее в печку на прощание. Был дом – и нет дома, одни развалины, хоть смыться успели. Такие вот огненные похороны организовал всем погибшим, занесенным в дом, вместе с хозяйкой. Раненный Катом мужичок с дубинкой, так и не пришедший в себя, отправился на небо вместе с друзьями.