Кристи Голден - Перворожденные [litres]

Охваченный отчаянием, Джейк тоже упал на землю. Его тело было искалечено, его темно-голубая кожа была горячей и покрылась красными пятнами от ослепляющего, удушающего страха и гнева. Что они могли сделать? Как жить дальше? Одиноки, одиноки, так одиноки…

Глаза Джейка Рэмзи распахнулись и наполнились слезами. Его руки поднялись к лицу, чтобы скрыть это. К ладоням были приклеены липкой лентой пластиковые иглы. Он оплакивал то, что потерял и чего (в глубине души Джейк сознавал это) никогда не имел.

Так пусто. Так одиноко. Как их разум смог вынести это?

Мой разум?

Ее разум?

Наш разум…

Джейк был растерян, смущен, озадачен. Он стал яростно метаться по кровати, сбрасывая укрывающие его удушливые одеяла, все еще плача, так как сердце его было разбито, оплакивая то, что было у него когда-то… чего никогда не было… что могло бы быть…

Джейк вырвал трубки и поднялся на ноги, не обращая внимания на то, что совершенно обнажен. Он распахнул настежь дверь и столкнулся с Пейтел. Тут же схватил ее за плечи, начал трясти и отпустил лишь тогда, когда почувствовал, что она буквально раскалилась добела. Джейк упал на колени, пытаясь закрыть уши, – напрасно. Его атаковал вовсе не звук.

Он почувствовал, как чьи-то сильные руки подняли его на ноги, почувствовал, как игла быстро вонзилась в руку. Фокус зрения поплыл. Тело неожиданно ослабло.

– Что с ним случилось? – Голос был женским, спокойным и властным.

– Кто знает. – Еще один женский голос, более мягкий и мелодичный. – Остается надеяться, что корабль прибудет сюда до того, как…

Слова были Джейку знакомы. И в то же время они звучали для него совершенно чужими. Он знал этих людей, но не узнавал их. Ему было понятно одно – сила их мыслей резала его, словно шикма. А потом сознание угасло, сменилось милосердной молчаливой темнотой. И тут у Джейка появилась одна ясная мысль, которая совершенно и определенно принадлежала ему: «Что такое эта чертова шикма?»

«Это твоя вина, Шелак!»

Джейк раздирал почву, оставляя в ней глубокие раны, выплескивая на нее свою боль и муку. Его голова разрывалась на части от мысленных упреков. Скорчившись, руками и ногами увязнув в земле, он дрожал и смотрел на Фуринакса, который осмелился подумать такое.

«Из-за вас они покинули нас! Теперь они ушли, ушли…»

«Мы? Мы всегда служили им!»

Это соплеменник Джейка Раамар мысленно ответил на подлую клевету. Раамар поднялся в полный рост. Ожерелье из костей взметнулось вокруг шеи, пальцы сжимались в кулаки и разжимались вновь от желания схватить Фуринакса за горло…

«Служили? – Фуринакс взмахнул головой в жесте сильнейшего сомнения, взметнув пси-рецепторы. – Вы прогнали их своими приставаниями, своими умилительными танцами вокруг них, своими…»

Пальцы Джейка сжали камень. Он встал, прицелился и с силой швырнул его в источник ярости. Когда камень расколол череп, Джейка охватило абсолютное блаженство. Фуринакс упал, не успев произнести проклятие полностью. Кровь и частички мозга брызнули в стороны.

Хорошо, это было хорошо. Джейк прыгает на него и рвет плоть на части когтистыми руками, пока теплая кровь не заливает его лицо…

Еще одно пробуждение. Еще один вынужденный сон, наполненный тем, что он знал и в то же время не мог знать. Его сновидения были полны ярких красок, звуков, чувств, которых он не мог осознать и в то же время осознавал; которых не мог понять и которые, тем не менее, были ему понятны на клеточном уровне.

Он открыл глаза и моргнул. Его разум был спокоен и чист. Какое-то время Джейк смотрел в потолок, а затем перевел взгляд на хитросплетение трубочек, которые опутывали его, словно виноградная лоза. Он медленно и осторожно повернул голову и увидел Эдди Рейнсингера, который сидел за компьютером и сосредоточенно что-то печатал. Рядом с ним стояла чашка дымящегося кофе.

«Что за хрень случилась с этим парнем? Хотел бы я, чтобы у меня была степень невролога, а не терапевта. Хотел бы я вырваться с этой планеты и забрать с собой Кендру в какое-нибудь милое местечко. Ох… это ее маленькое горячее тело, хотел бы я…»

– Эй, – вяло произнес Джейк. – Ты говоришь о моем друге.

Рейнсингер вскочил так резко, что опрокинул чашку. Джейк осознал комичность момента, когда доктор разрывается между желанием броситься к пациенту, вышедшему из комы, и необходимостью вытереть липкую коричневую жидкость, способную навредить аппаратуре. Эдди нашел выход из ситуации: вытер разлитый кофе рукавом белого халата и тут же поспешил к Джейку. Тот тихо засмеялся. У него в горле было сухо, как в пустыне.

– Добро пожаловать обратно, Джейк, – сказал Рейнсингер, мельком взглянув на его жизненные показатели. – «Черт, вы только посмотрите. Парень, ты здоров как бык».

– Это приятно сознавать, – прошептал Джейк.

Рейнсингер улыбнулся Джейку с явным удовольствием.

– Что приятно сознавать?

– Что я здоров как бык, – Джейк облизнул пересохшие потрескавшиеся губы и постарался как-то увлажнить их, чтобы продолжить разговор. – Но следи за языком, когда говоришь о Кендре, она мне как младшая сестра.

Улыбка Рейнсингера потухла.

«Могу поклясться, я ничего не говорил вслух».

– Ну конечно же, говорил, – сказал Джейк, нахмурившись. – Как иначе я тебя услышал бы?

Рейнсингер уставился на него.

«Боже мой. Боже мой. Он может читать мои мысли».

Джейк встретился взглядом с Эдди, и его собственные глаза расширились. Это невозможно. Он смотрел прямо на Эдди, когда тот говорил… Вот только он не говорил, не так ли? Он просто думал…

Думал словами, столь понятными Джейку, что они словно были произнесены вслух…

«Этого не может быть. Никто не может на самом деле читать мысли, это выдумка правительства, чтобы держать нас в узде, это…»

Бежать, бежать – сильные ноги несли его вперед. Иногда он падал на четвереньки, влажная трава ласкала его почти обнаженное тело. Они преследовали его, они атаковали его мысленными криками, которые должны были леденить его кровь, но вместо того лишь приводили в ярость, он…

Джейк выпрямился, как струна, и издал хриплый крик, полный животного ужаса. Успокоительное сдерживало его буйство, но тело все равно дергалось.

«Я схожу с ума. Господи, помоги мне, я схожу с ума…»

Эдди поспешно нажал кнопку.

– Доктор Пейтел, немедленно подойдите в лазарет.

– Уже бегу. Он очнулся?

Карие глаза Эдди взглянули на Джейка, который смотрел на него широко распахнутыми голубыми глазами.

– Да. Но… Да. Он очнулся, верно.

Страх. Страх столь глубинный, что Рейнсингер даже не облекал его в словесную форму. Но Джейк мог чувствовать, как эмоция перекатывается под поверхностью сознания врача. Этот страх питал испытываемый самим Джейком ужас, и тот вновь стал рваться на свободу.